Раскол церкви после революции. Обновленцы среди нас? Ненависть к канонической Церкви

ОБНОВЛЕНЧЕСТВО

Обновле́нчество – оппозиционное движение в русском православии в послереволюционный период, повлекшее за собой временный раскол. Было инспирировано и некоторое время активно поддерживалось большевистской властью, с целью разрушения канонической “тихоновской” Церкви.

Возникло весной 1922 года после ареста патриарха Тихона (по делу об изъятии церковных ценностей). Сначала существовало в виде реформаторских групп “Живая Церковь”, “Союз церковного возрождения”, “Союз общин Древлеапостольской Церкви” (СОДАЦ), “Народ и Церковь” и множества других более мелких образований такого же типа. Ими был создан общий орган руководства Церковью – “Высшее Церковное Управление” (ВЦУ), призванное заменить Патриарха.

Каждая группа разработала свою программу церковных преобразований, рассчитанную на радикальное обновление Русской Православной Церкви [1]. Эти программы были обсуждены на созванном обновленцами “поместном соборе” 1923 г., который провозгласил родственость революционных идеалов с христианскими и объявил о низложении патриарха Тихона. При этом собор санкционировал лишь частичные преобразования церковной жизни, отложив проведение основных реформ на более поздний срок. ВЦУ было преобразовано в Высший Церковный Совет (ВЦС). Не признавший соборных решений св. патриарх Тихон анафематствовал обновленцев как “незаконное сборище” и “учреждение антихристово”. Митр. Вениамин (Казанский), попытавшийся пресечь деятельность обновленцев уже на их первых шагах, был расстрелян по сфабрикованному обвинению в “препятствовании изъятию церковных ценностей”.

Обновленчество сначала привлекло многих представителей епископата и духовенства – одним из пиков его популярности было воззвание о признании каноничности обновленческого ВЦУ от 16 июня 1922 года подписанное владыками Сергием (Страгородским), Евдокимом (Мещерским), Серафимом (Мещеряковым) и Макарием (Знаменским) в Нижнем Новгороде.

Начальник 6-го отделения секретного отдела ГПУ Е. Тучков 30 декабря 1922 года писал:

Однако широкой поддержки в народе обновленчество не получило. После освобождения патриарха Тихона в начале 1923 года, который призвал верующих соблюдать строгую лояльность к советской власти, обновленчество испытало острый кризис и потеряло значительную часть своих сторонников.

В конце 1923 г. было принято решение о роспуске обновленческих групп и объединении их членов в “Обновленческую Церковь”, которая попыталась принять более “благообразный” облик, не изменившись по существу. “Живая Церковь” этому решению не подчинилась и некоторое время продолжала функционировать самостоятельно, но вскоре потеряла поддержку со стороны гражданской власти и сразу прекратила свое существование. На смену ВЦС пришел обновленческий синод с митрополитом во главе: до 1925 г. этот пост занимал Евдоким (Мещерский), до 1930 г. – Вениамин (Муратовский), а после – Александр (Введенский).

Существенную поддержку обновленчеству оказало признание со стороны Константинопольского Патриархата, который в условиях кемалистской Турции стремился наладить отношения с Советской Россией. Активно обсуждалась подготовка к “Всеправославному Собору”, на котором Русскую Церковь должны были представлять обновленцы.

В 1925 г. обновленцы созвали второй “поместный собор”, на котором рассчитывали примириться с “тихоновцами”, лишившимися со смертью Патриарха своего лидера. Собор официально отказался от проведения реформ не только в области догматики и богослужения, но и в укладе церковной жизни. Практически это означало ликвидацию обновленчества как самостоятельного идейного течения.

Создание в 1927 г. “легализованного” гражданской властью Синода при патриаршем местоблюстителе митр. Сергии (Страгородском), еще более сократило социальную базу обновленчества. Константинопольский патриарх сразу заявил о признании этого Синода, продолжая, однако, призывать к примирению с обновленцами.

Неуспех обновленцев объяснялся тем, что верующие в массе своей не приняли их религиозно-церковного реформаторства, усмотрев в нем “порчу православия” и отказ от “веры отцов и дедов”. Немалую роль сыграла также предательская политика обновленцев, политические обвинения которых по отношению к “тихоновцам” послужили “идейным” обоснованием репрессий против Церкви. Лишь в начале 1930-х гг. эти репрессии распространились также и на оставшихся обновленцев.

Формальная самоликвидация обновленческого “управления” в лице “митрополита” Александра (Введенского) произошла после избрания Архиерейским Собором в 1943 г. патриарха Сергия.

Использованные материалы

• http://www.religio.ru/lecsicon/14/70.html
• Л.Регельсон. Даты и документы 1917-53 гг.
  • http://www.apocalyptism.ru/1922maj-ijun.htm
• Л.Регельсон. Трагедия Русской Церкви.1917-1953.
  • http://www.apocalyptism.ru/Russian_Church.htm

[1] См. “Программы церковных реформ на обновленческих соборах 1923 года”, православный журнал Благодатный огонь, цит. по изд. Левитин А. Э., Шавров В. М., Очерки по истории русской церковной смуты, М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996, 222-224, 233-234, http://www.blagogon.ru/biblio/718/

[2] Дамаскин (Орловский), иером. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Книга 2. Тверь, 1996, с. 7-8. Цит. по: Синельникова Т.П. Троицкий монастырь города Рязани в период гонений на Церковь // Рязанский церковный вестник, 2010, № 02-03, с. 70.

Восстановлено единство русской православной церкви после революции 1917 года

Раскол на Украине, вызванный созданием в конце прошлого года так называемой новой церкви, по сути, политического проекта Петра Порошенко, может тяжело отозваться в Греции. Там готовит общее заявление группа митрополитов, не согласных с решением Элладской православной церкви поддержать константинопольского патриарха Варфоломея в выдаче Киеву томоса об автокефалии.

Как утверждает сегодня источник агентства «РИА Новости», по меньшей мере десять высших греческих иерархов предлагали как минимум отложить решение. Но оно было принято, причем не единогласно. И это тоже предмет для недовольства. А ведь накануне украинские раскольники Стамбульского прихода заявили именно что о признании греками, причем первыми в мире, церкви, которая, формально получив от Варфоломея самостоятельность, на деле оказалась почти полностью от него зависимой.

Решение признать и признание – разные вещи, но в случае с Грецией, видимо, грань почти условна. Священнослужители там получают зарплату от государства, внешний долг которого почти вдвое превышает валовой внутренний продукт. Согласимся, светская власть в таких обстоятельствах удобный собеседник, например, для не скрывающего симпатий к украинским раскольникам госсекретаря США Майка Помпео, который вот только на прошлой неделе был в Афинах. А послом там, по совпадению, Джеффри Пайетт, представлявший Штаты в Киеве в том числе в разгар майдана. Нашумевшее решение Элладской церкви рассмотрит теперь и Священный синод Московского патриархата.

Контрастом ко всему этому другое событие недели, имеющее прямое отношение не только к религии. Восстановлено единство русской православной церкви, нарушенное революцией 1917 года, после которой часть приходов остались в Западной Европе.

Во вторник русский православный мир отмечал день памяти одного из самых почитаемых в России святых – Сергия Радонежского, духовного собирателя русского народа. В своей проповеди в Троице-Сергиевой Лавре Патриарх Московский отметил, что в этом году дата наполнена особым смыслом, накануне «русский экзархат» в Европе воссоединился с матерью-церковью: «Там, где любовь, там единство, где единство, там общение; а где разрушается единство, там прерывается общение людей, и на этой злой почве всегда прорастают плевелы ненависти, вражды и войн. Поэтому единство – не просто политический слоган, не призыв, имеющий прагматические цели. Единство – это провозглашение Божией заповеди».

После революции 1917 года русская православная церковь пережила страшные времена. Бежавшие от большевиков православные люди и за границей не нашли единства. Часть приходов оставалась в юрисдикции Московского патриархата, часть принадлежала зарубежной церкви, воссоединение с которой произошло в 2007 году, а третья часть – Западноевропейская архиепископия, с центром в Париже, обратилась к РПЦ с просьбой принять ее в свое лоно в сентябре. И на этой неделе Священный Синод эту просьбу удовлетворил.

– Я советовался со всеми священниками, со всеми старостами общин, которые говорили мне в один голос, мы должны обрести единство с той церковью, откуда мы пришли. Абсолютное большинство наших прихожан поддержало меня, что придало мне сил, – говорит Иоанн, архиепископ Дубнинский.

Отец Иоанн выполнил завещание митрополита Евлогия, создававшего после революции православную церковь в изгнании, чтобы утешать оторванных от Родины людей: «Когда восстановится общепризнанная центральная церковная власть и нормальные условия жизни Русской Православной Церкви, мы вновь вернемся к прежнему положению».

Именно он собрал вокруг себя богословов, философов священников и их прихожан, оказавшихся в эмиграции. Их усилиями в Европе создавались семинарии и богословский университет в Париже. И хотя возникший в 1931 году экзархат подчинялся Константинополю, отец Евлогий до самой своей кончины в 1945 году пытался воссоединиться с родной церковью. Его мечта о национальном примирении сбылась лишь через 87 лет.

– Поскольку я вырос, родился и вырос во Франции, конечно, для меня это имеет особое значение. Ну в первую очередь потому, что там сейчас живут мои родственники, – комментирует Савва, епископ Зеленоградский, заместитель управляющего делами Московской Патриархии.

Отец Савва переехал в Россию 20 лет назад. Он историк «зарубежной архиепископии», и ее воссоединение с матерью-церковью, по его словам, очень важно, в том числе и для укрепления связей России и Европы. Ведь среди ее прихожан уже далеко не только потомки русских эмигрантов.

– В нашу церковь, в нашу русскую православную церковь входит церковный удел с очень особенной своей идентичностью, очень многие клирики и миряне этого удела являются коренными жителями западноевропейских стран, – комментирует Савва, епископ Зеленоградский, заместитель управляющего делами Московской Патриархии.

«Зарубежный экзорхат» – это 65 приходов во Франции, Нидерландах, Бельгии, Германии, Великобритании, Норвегии и Швеции, и Италии. 11 храмов и два монастыря.

Отец Прохор, потомок первой волны эмигрантов, служит в этой маленькой церкви в Брюсселе уже 23 года. Он показывает свой храм и говорит: решение Константинополя ликвидировать их экзархат была ударом для всех православных за рубежом. Ведь приходы просто разделили бы по метрополиям стран, где они находятся. Так что противников объединения с Московским патриархатом оказалось немного.

– Это кто? Это дьявол это делал. Он клеветник, он разделитель. Он хотел, чтобы мы разделились. И что случилось в епархии у нас, эти бунтовщики тоже разделились. Некоторые пошли к румынам, другие к сербам, другие остались под греками. А мы сказали, за владыкой мы пойдем, наша сила – это единение, – делится иеромонах Прохор, настоятель храма св. целителя Пантелеймона и св. Николая Чудотворца в Брюсселе.

Для многих прихожан храма то, что случилось, это очень личное. Ведь, по словам старосты общины Елены, когда Константинополь пытался ликвидировать «русский экзорхат», большая часть верующих чуть было не покинула родной приход: «Очень радостно от того, что люди возвращаются. Времена тяжелые прошли для нас, теперь люди могут прийти причаститься, исповедоваться, и это очень радует».

В храм на воскресную службу паства отца Прохора приходит сегодня в приподнятом настроении.

Для зарубежной архиепископии очень важно, что за ней сохранены все особенности управления, включая свободу выбора языка, на котором проводятся службы и финансовую самостоятельность. Голландец Йоост Ван Рооссум пришел в православие из протестантов уже взрослым человеком. Сейчас он профессор богословия в Париже: «Именно русская церковь принесла православие сюда на Запад. У греков оно узкоэтническое. Русское же более открыто миру. Вот почему оно широко разошлось в разные страны. Что бы ни говорили в Константинополе, но для нас, на Западе, наша мать-церковь – это русская церковь».

В своей проповеди Патриарх Кирилл призвал всех молиться, чтобы ни человеческие грехи, ни политические конфликты больше никогда не разделили единое тело Русской Православной церкви, впитавшей в себя людей разных взглядов, убеждений, разных народов и народностей.

Обновленцы среди нас?

Священник Андрей Кордочкин

В 1990-е годы в религиозный лексикон вошло новое слово, с которым раньше были знакомы, наверное, только церковные историки. Обновленцы.

Кроме того, если до недавнего времени слово «обновленчество» использовалось лишь во внутрицерковной полемике, сейчас оно пополнило словарь тех, кто выражает общецерковную позицию. Так, прот. Всеволод Чаплин недавно сообщил: «Я не исключаю, что мы сейчас находимся перед лицом появления нового обновленческого движения. Насколько это движение будет серьезным, покажет время. Я не вижу большой проблемы даже в том, что это движение может как-то организационно оформиться, может, даже будет искать себе альтернативные пути для реализации своей религиозности, подобно тому, как нашел для себя альтернативный путь бывший епископ Диомид … Нет, господа, будущее не за неообновленцами, будущее за соборным голосом Церкви, который мыслит иначе, чем мыслят неообновленцы».

Учитывая, что термин «обновленчество» приобретает все более расширительное значение, мне кажется своевременным задать вопрос: справедливо ли использовать это слово применительно к современной церковной жизни? Если да, то кого можно считать преемником идеологии обновленцев 20-х – 30-ых годов?

Подробная история обновленческого раскола выходит за рамки интернет-публикации. Обратим внимание читателя лишь на самое главное. Очевидно, что сердцевиной обновленческого раскола не был определенный взгляд на вопросы, связанные с богослужебной и приходской жизнью. Напротив, идея обновления богослужебной жизни была украдена обновленцами у тех, кто со временем стал их непримиримым врагом.

Приведем в пример святителя и исповедника Агафангела Ярославского.

Священноисповедник Агафангел, Митрополит Ярославский и Ростовский

Именно он стал ревностным обличителем обновленцев, за что поплатился свободой. Однако, именно он, находясь на Рижской кафедре, стал одним из провозвестников богослужебных реформ, их совершения «без томительной длинноты и однообразных повторений».

Откроем 22-ой номер Рижских епархиальных ведомостей за 15 ноября 1905 г. и прочитаем постановления епархиального собора:

«На вечерне: пропустить сугубую ектению, так как те же моления совершаются на часто совершаемой литии, тем более, что та же ектения произносится на утрени; молитву главопреклонения читать вслух. … На утрени: пропустить великую, просительную и все малые ектении на каноне и между кафисмами, оставив малые ектении по кафисме и 9-ой песни канона … На Литургии: … Тайную молитву перед Евангелием священник читает вслух. Евангелие читается обратясь лицом к народу, то же на всенощном бдении. Ектению об оглашенных выпустить… Царские врата остаются открытыми до Херувимской песни, потом закрываются до чтения «Верую», при этом опять открываются до причащения священнослужителей. Из молитв на литургии верных читать вслух: «С сими и мы блаженными силами» и «якоже быти причащающимся» … Относительно чтения собор признал решение вообще по возможности избегать клиросного чтения и перенести его на середину церкви». Кроме того, собор принял ряд мер, поощряющих общенародное пение за богослужением.

Можно лишь представить, какой вой бы поднялся, если бы в наши дни епархиальный собор принял подобные решения. Не обошлось бы без ярлыка, помещенного в название этой статьи. Но кто дерзнет назвать святителя Агафангела обновленцем?

Итак, обновленчество было, прежде всего, государственным проектом, определенной схемой отношений между Церковью и государством. Эта схема предполагала не совместный труд государства и Церкви для всеобщего блага, а идеологическое обслуживание Церковью безбожного государства. К сожалению, современные церковные полемисты часто забывают, что «реформаторская деятельность обновленцев представляла собой лишь прикрытие их подлинной, вдохновлявшейся богоборческой властью религиозно-политической деятельности, направленной на разрушение канонического единства русской церковной жизни и на превращение Церкви в пропагандистское орудие коммунистического режима» (Прот. Георгий Митрофанов).

Таким образом, если мы хотим увидеть, пустила ли «Красная церковь» (как называли обновленчество) свои пагубные ростки в современной церковной жизни, ответ на вопрос следует искать не в сфере богослужебного языка, допустимого сокращения кафисм, и проч., а в сфере церковно-государственных отношений.

Парадоксальным образом просоветский пафос обновленцев сегодня можно встретить именно среди тех представителей духовенства, которые сами любят обличать этим ярлыком своих оппонентов. Так, один из московских священников, заявивший недавно, что «главная опасность для Церкви — неообновленчество», в разных публикациях писал:

«Советский период явился не просто продолжением русской истории, но оказался спасительным для России и русского народа. В советский период произошло нравственное оздоровление народа, что дало ему силы успешно противостоять внешнему врагу».

«Советское – это продолжение русского … русское и советское неразделимы».

Я убежден, что Грановский, Введенский и прочие идеологи «красной церкви», увидев русского православного священника, восхваляющего государственное новообразование, построенное на руинах исторической православной России как полигон для коммунистического эксперимента и детонатор для мировой революции, были бы счастливы. Ведь именно безусловная лояльность советской власти и стала тем козырем, благодаря которому обновленцам удалось на определенном этапе добиться абсолютного численного преимущества над Патриаршей церковью. Услышав слова того же священника о том, что «действия Сталина были совершенно здравыми и, к сожалению, единственно возможными, так как необходимо было пресечь анархический угар, который несет с собой любая революция», они наверняка бы пришли в полный восторг. Ведь именно эти «действия» к концу 30-х годов уничтожили практически всех противников обновленческого раскола, не обойдя, впрочем, и самих обновленцев.

Дело, конечно, не в одном пастыре, ностальгирующем о советской эпохе, а в видении пользы Церкви лишь в той мере, в какой она полезна для государства, в образе Православия как политической подпорки. В 20-м году обновленцы получали от государства льготы и преимущества перед другими игроками на религиозном поле в обмен на безусловную политическую лояльность. Но чем закончилась история тех мирян и священнослужителей, которые отказались трудиться в обновленческом тандеме с безбожной империей? Слова Святейшего Патриарха о том, что сегодня «мы все наслаждаемся свободой — такой, какой не было за всю историю Русской Церкви… Эта свобода дана нам как некая передышка — мы должны быть готовы к тому, что в будущем что-то может измениться», могут оказаться пророческими. И мне искренне жаль тех, кто увлекся обсуждением часов и нанопыли, но не обратил внимания на эти слова.

Впрочем, все хорошо, и не о чем грустить. Сегодня праздник – Христос входит в Иерусалим как Царь Израилев. Все счастливы, и еще никто не задумывается о том, что Христос, оказавшись бесполезным для восстановления государственности, будет брошен, оплеван, побит и убит.

«Благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних!»

Священник Андрей Кордочкин

Источники:

http://drevo-info.ru/articles/2451.html
http://www.1tv.ru/n/373908
http://www.pravmir.ru/obnovlency-sredi-nas/