Величавое чудо в перьях. Чудо в перьях

LiveInternetLiveInternet

–Метки

–Рубрики

• Лирика (1556)
• Кулинарная копилка (1287)
• Наше здоровье: красота души и тела (990)
• Шиповник (10)
• Вишневая нотка (7)
• Сиреневая нотка (6)
• Нотка куркумы (6)
• Лимонная нотка (6)
• Мандариновая нотка (6)
• Малиновая нотка (6)
• Лавровая нотка (6)
• Виноградная нотка (5)
• Розмариновая нотка (5)
• Лавандовая нотка (5)
• Облепиховая нотка (4)
• Луковая нотка (4)
• Морковная нотка (4)
• Апельсиновая нотка (4)
• Кабачковая нотка (3)
• Шалфейная нотка (3)
• Черничная нотка (3)
• Подорожник (3)
• Касторовое масло (3)
• Персиковая нотка (3)
• Яблоневая нотка (3)
• Амарантовая нотка (3)
• Кизиловая нотка (2)
• Миртовая нотка (2)
• Мумиё (2)
• Коричная нотка (1)
• Проза (626)
• Природа и путешествия (610)
• Все о кошках (431)
• Притчи и легенды (353)
• Интересное (267)
• Полезные советы (239)
• Музыка (199)
• Любовь и верность, честь и слава (194)
• Мой Питер (155)
• Модные штучки (119)
• Домашний кинотеатр (113)
• Новый Год (108)
• Любимое из детства (69)
• Шпаргалка по русскому (56)
• Искусство (50)
• Я помню, я горжусь (43)
• Чудеса света (20)
• Французский секрет (4)

–Музыка

–Настольные игры онлайн

–Конвертер видеоссылок

–Подписка по e-mail

–Поиск по дневнику

–Статистика

“Чудо в перьях” – удивительный балийский скворец

Балийский скворец (Leucopsar rothschildi), так же известный, как балийская майна, относится к семейству скворцовых (вид воробьинообразные) и изначально встречался только на острове Бали. И именно ему была уготована самая что ни на есть трагическая роль: фактически исчезнуть с лица Земли. Виной тому – изумительное оперение.

Балийский скворец является самым красивым из всех говорящих скворцов. Это птица с белоснежным оперением и элегантным длинным белым хохолком. Ярко-голубая отделка окаймляет глаза. Кончик хвоста и широкие концы перьев – чёрные, клюв и лапки голубовато-серого цвета. Весит красавец около 85 граммов и длина его составляет около 25 см.

Отличительной чертой является шикарный хохолок из удлиненных перьев на голове, который он то и дело поднимает. Черное обрамление на кончиках крыльев и на хвосте придает еще больше белизны его окрасу. Глазки у птицы коричневые, клюв серый, ножки тоненькие серо-голубого цвета.

В течение последнего века на острове массово вырубались леса, что бы освободить больше места для выращивания риса. Из-за этого многие птицы вынуждены были покинуть свои гнезда и переселиться в другие части острова, что сильно сказалось на их популяции. Из-за своей красоты скворец стал популярен среди браконьеров, а когда правительство объявило, что Балийский скворец находится на грани вымирания, то спрос на них на черном рынке невероятно вырос, вместе с ценой.

Сейчас этот вид птиц находится на грани вымирания. В настоящее время в дикой природе осталось всего несколько десятков особей этих чудо-птиц. В естественных условиях балийские скворцы сохранились только в национальном парке Бали Барат и на острове Нуса Пенида, куда были в 2006 году завезены 37 птиц.

Балийский скворец – единственный представитель своего рода. Впервые они были обнаружены европейскими орнитологами в 1911 году во время научной экспедиции, организованной бароном Уолтером Ротшильдом. Птицы встречались только на узкой полосе побережья шириной около 50 км на северо-западе Бали. Год спустя вид был описан немецким зоологом Эрвином Штраземаном. В Европу балийские скворцы были впервые завезены в 1928 году.Сейчас она является одним из символов Бали и изображена на монете в 200 индонезийских рупий.

Балийские скворцы для комфортного обитания выбирают леса, заросли кустарников, мангровые болота. Гнездятся они преимущественно в деревьях, находят старое дупло и готовят для своего проживания, выстилая его сухой травой, мелкими ветками и перьями. Редко селятся в скальных ущельях.

Это деятельные и высокоразвитые птицы. Хорошо ходят и бегают по земле, ловко прыгают с ветки на ветку. Их рацион составляют термиты, червяки, семена растений, ягоды, насекомые на лугах и открытых лесных местах.

Обычно в таких местах нет воды, поэтому соки фруктов особенно важны.

Продолжительность жизни скворцов составляет около 12 лет . Половая зрелость у этих птиц наступает в возрасте двух лет. Также балийские скворцы прекрасно приводят птенцов и в неволе.

Сезон спаривания обычно проходит во время сезона дождей (ноябрь-февраль). Самцы привлекают самок громким пением и брачным танцем (резким движением тела вверх и вниз).

Самка откладывает 2—5 (чаще всего два или три) светло-голубых яйца.

В течение следующих двух недель самка и самец насиживают кладку. Родители очень бережно относятся к будущему потомству, самец помогает самке в высиживании яиц, он всячески оберегает ее от нападения хищников, агрессивно относится ко всем, кто приблизится к гнезду.

После чего оба родителя в течение 5 недель выкармливают птенцов насекомыми и личинками.

С 1970 года балийский скворец объявлен охраняемым видом. В районе его гнездования создан резерват.

В связи с безнаказанной деятельностью браконьеров и контрабандистов, приведших к тому к тому, что красавцев-скворцов практически не осталось на острове Бали , индонезийские орнитологи разработали экстренную программу по спасению пернатых, попавших в беду. Пока трудно сказать, удастся ли сохранить птиц, но есть надежда на помощь владельцев частных коллекций птиц. Дело в том, что балийские скворцы прекрасно размножаются в неволе, и, как удалось подсчитать, в клетках европейских и североамериканских любителей птиц их содержится сейчас около тысячи.

Возможно, именно благодаря поклонникам птицы такой необычной окраски, какой природа наградила балийского скворца, этот вид все-таки сохранится в дикой природе.

Татьяна Полякова – Чудо в пушистых перьях

Татьяна Полякова – Чудо в пушистых перьях краткое содержание

Чудо в пушистых перьях читать онлайн бесплатно

ЧУДО В ПУШИСТЫХ ПЕРЬЯХ

Моему сыну Родиону

В день восемнадцатилетия.

Не ищи в жизни подвигов,

Они тебя сами найдут.

Ступенька стремительно приближалась к моей физиономии. Я слабо охнула и выставила руки перед собой (это единственное, что я могла сделать в данной ситуации), локти вывернулись в разные стороны, глаза сошлись у переносицы, а нос коснулся ступеньки лестницы, но без особого для меня ущерба. Я невнятно произнесла что-то в высшей степени неприличное и попробовала приподняться, уцепившись рукой за перила.

Подъем я осуществляла поэтапно и для начала села, вцепившись все в те же перила. Закрыв один глаз и прищурив другой, я смогла различить стену напротив с надписью на ней «Оля дура», а чуть ниже «Витя козел» и с тоской вздохнула: выходит, я еще в районе первого этажа. До квартиры оставалось два пролета. В моем теперешнем состоянии путь практически непреодолимый, однако ночевать на лестнице я тоже не могу. Надо собраться с силами и подняться.

Слабо постанывая и держась за перила, я поднялась, но тут же поняла, что это была плохая идея. Мое туловище, независимо от меня, начало вращаться, я выдала еще что-то неприличное и поспешно приземлилась на четвереньки. Туловищу сразу стало легче, и голове тоже. Выбирать не приходилось, и я начала подъем, медленно переставляя руки и ноги и приговаривая:

— Ничего, глаза страшатся, руки делают… дойдем, должны дойти… — Таким образом я достигла лестничной клетки и ненадолго прилегла. Мысли начали путаться, клонило в сон, я сказала себе:

— Позади Москва, отступать некуда. — Так обычно приговаривал папуля, открывая третью бутылку. Я подумала, что папуля прав: пьянство — это вам не фунт изюма, пьянство — это судьба, если хотите — крест, и его надо как-то нести, то есть доволочь хотя бы до своей квартиры.

Я вновь начала подъем, счастливо улыбаясь, потому что отсюда уже была видна дверь моей квартиры. Но тут над головой что-то хлопнуло, а буквально через секунду в нос мне уперлось что-то влажное и теплое. Я скосила глаза и увидела перед собой лохматую морду, слабо охнула, кто-то жалобно заскулил над самым моим ухом, и я сообразила, что передо мной соседский пес Келли. Я очень смутилась, потому что где Келли, там и его хозяин, Сашка Осипов, а являться его очам в том виде, в котором я пребывала в настоящий момент, мне очень не хотелось.

Слезы навернулись на глаза, когда я услышала Сашкин голос:

— Василиса, ты чего здесь? Потеряла что-нибудь?

— Ага, — жалобно кивнула я и мысленно прошипела: «Немедленно, слышишь, немедленно поднимись с четверенек…» Но не тут-то было, я это поняла сразу, а Сашка чуть позднее. Он наклонился ко мне, присвистнул и заявил:

— Ничего себе… Ты где ж так нализалась?

— Юбилей, — пробормотала я, — двадцать пять лет…

— Тебе? — удивился он.

— Не-а, — отчаянно замотала я головой, потому что считала себя значительно моложе. — Подруге…

— Вот оно что… Чего ж не проводил никто?

— Проводил, — с третьей попытки произнесла я. — Он у подъезда лежит. Не наступи, когда будешь выходить.

— Понятно, — хихикнул Сашка и поднял меня, подхватив под локти. Я благодарно прильнула к его плечу и ненадолго затихла. — Давай потихоньку, подняла ножку, опустила… хорошо получается, — приговаривал Сашка, направляясь со мной к двери квартиры. Теперь на моих глазах выступили слезы благодарности. Сашка мне нравился уже семь месяцев, до этого я обращала мало внимания на соседа, а тут как-то у него Келли заболел, и Сашка обратился ко мне, потому что я ветеринар. Я заглядывала к ним по вечерам сделать Келли укол, ну и с Сашкой чаю выпить, а потом он пригласил меня в ресторан, потому что деньги за лечение пса я брать отказывалась: мы ведь соседи, и к Келли я испытывала самые нежные чувства.

Вернувшись из ресторана, мы обнаружили возле Сашкиной двери рыжую девицу с очень злющим лицом. И хоть потом Сашка говорил, что рыжая — пройденный этап, к тому же не любит собак, но я не поверила и по вечерам к нему больше не заглядывала. Когда же сосед наведывался ко мне, торопилась избавиться от него под любым благовидным предлогом, потому что неоднократно видела, как рыжая выходит из нашего подъезда. Я считала Сашку вруном и бабником, хотя он мне от этого меньше нравиться не перестал, но я сама себе рекомендовала держаться от него подальше. И держалась. И вдруг такая незадача: надо было нарваться на него, когда я в таком состоянии. И добро бы я этим делом злоупотребляла, ни-ни, я вообще пью редко и, как правило, только пиво, а сегодня я так отчаянно напилась исключительно из-за галлюцинаций. Галлюцинации начались где-то в середине вечера и потом уже не кончались, то есть не они не кончались, а мое скверное самочувствие и беспокойство.

Но лучше я все расскажу по порядку, чтоб было понятно. В общем, так. У моей подруги Людки Самохиной был день рождения. Само собой, она решила его отметить, ну и назвала гостей с три короба, но не к себе в квартиру, а в студию. Студия ее располагалась на первом этаже старинного дома в самом центре города, здесь когда-то жила Людкина бабушка. Бабушка умерла, квартира досталась моей подружке, она поломала все перегородки и устроила студию, потому что считала себя художником. Говорю «считала», оттого что живописью ее подвиг заняться мой папуля. Людка с самым серьезным видом по сию пору зовет его «учителем» и дважды в месяц вместе с ним медитирует, уходя в астрал, и подолгу оттуда не возвращается, чем очень меня тревожит. Один придурок вот так однажды ушел, а назад не вернулся, где-то там заплутавшись. У папули были неприятности, не то чтобы серьезные, но все равно были. Позднее, правда, выяснилось, что дядька умер вовсе не от медитации, а от алкогольного отравления (попросту говоря, водка была «паленой»), но меня медитация с тех пор начала беспокоить. Я несколько раз намекала Людке, что она ей, по большому счету, ни к чему, раз пишет Людка исключительно цветы в горшках. Ей стоит быть ближе к природе, выезжать на пленэр и все такое, а не сидеть истуканом на коврике, закатив глаза. Людка меня не слушала и продолжала сидеть истуканом.

Раз в неделю я сопровождала ее в художественный салон, куда она сдавала свои полотна. Перед самым днем рождения мы заглядывали в салон раз пять, Людка работала как лошадь, только успевай картины в рамы вставлять, а раскупались они весьма неплохо. Во-первых, цветочки всегда выходили нарядными, во-вторых, рамки были красивыми, а в-третьих, просила за них Людка копейки, а широкой общественности нравятся незабудки на подоконнике. В общем, к моменту торжества на руках у Людки оказалась приличная сумма, и она решила разгуляться.

Народу в студию набился целый табун, что и неудивительно, художники — они ведь чокнутые, мне это доподлинно известно, раз у меня папуля художник. Пива было много, а водки и того больше, а из закуски только вобла; все очень быстро перезнакомились, и началось настоящее веселье.

Людка сунула мне стакан в руку, до середины наполненный водкой, и сурово сказала:

— До дна. За мое здоровье.

Меня перекосило от одной мысли, что все это придется выпить, но Людка смотрела на меня укоризненно и даже напомнила, как прошлым летом держала кота, когда я ему вытаскивала занозу. В общем, пришлось выпить. Людка торопливо протянула мне бутылку пива, шепнув:

Я запила, и после этого у меня начались видения. Я совершенно отчетливо увидела на диване возле окна папулю и, как примерная дочь, подошла поздороваться с ним.

— Привет, папа, — сказала я. Он не отозвался. Родитель мог в тот момент медитировать, ну, я и подошла к Людке, говорю:

— Ты, оказывается, папулю пригласила?

— Приглашала, но учитель не пришел.

— Как не пришел, когда он на диване сидит?

— Где? — спрашивает Людка. Я тычу пальцем в диван, то есть в папулю, а подруга качает головой:

— Как это «никого»? — заволновалась я.

— А так, — ответила подруга и потопала к подоконнику, где стояла водка. Малость разволновавшись, я подхватила под руку какого-то парня и спросила, сидит кто-нибудь на диване или нет.

— Нет, — ответил он и был совершенно прав, потому что к тому моменту там действительно никто не сидел.

Я стала высматривать папу в толпе и волноваться все больше. За этим занятием меня застал Севка Матвеев, тоже художник. Выслушав мои сомнения, он загнул что-то насчет астральных тел, сунул мне стакан в руки и сказал:

Я повертела стакан в руке и выпила, но легче не стало. Папуля начал являться мне в толпе и тут же исчезать. То есть он плавно кружил по студии, но я за ним не поспевала, а когда спрашивала о нем знакомых, мне дружно отвечали, что папули здесь нет. Я беспокоилась все больше и больше, а лекарство от беспокойства мне предлагали только одно. Где-то через пару часов, обнаруживая папу в толпе, я весело хихикала и подмигивала ему, а он скользил как тень, не реагируя на присутствующих, пока окончательно не исчез часам к десяти.

Чудо в перьях

Когда в позапрошлом веке учёные, одного за другим, начали извлекать из земли вымерших в незапамятные времена огромных животных: мегалозавра, игуанодона, гилеозавра и т. д., им прежде всего бросилось в глаза сходство в строении костей с современными рептилиями: ящерицами и крокодилами. Вот и получила эта группа ископаемых существ название «чудовищные ящерицы» – динозавры. Более столетия в учёных кругах господствовало мнение, что и по образу жизни и физиологическим своим особенностям динозавры ближе всего стояли к нынешним пресмыкающимся. Считалось, что они были холоднокровными, т. е., температура их тела зависела от температуры окружающей среды. При реконструкции внешнего облика динозавров, их, как правило, изображали покрытыми голой чешуйчатой кожей. Но палеонтологические исследования в конце XX — начале XXI вв. внесли существенные коррективы в это устоявшееся представление.

Собственно, уже Ричард Оуэн, в 1841 г. первый исследовавший динозавров как особую группу живых существ и введший в употребление сам термин, определил ряд важных признаков, отличающих этих животных от ящериц. В дальнейшем палеонтологи не раз отмечали, что динозавры во многих отношениях близки птицам. Так бельгийский учёный Луи Долло, занимавшийся в 1878 г. воссозданием внешнего облика игуанодона, посчитал возможным использовать в качестве прототипа страуса. Правда, его выводы касались лишь строения опорно-двигательного аппарата. Долло не предполагал, что сходство может идти ещё дальше.

Примечательно, что в вышедшем в 1912 г. и ставшим классикой научной фантастике романе Конан Дойля «Затерянный мир» бывалый охотник Джон Рокстон, заметив на влажном иле следы игуанодона восклицает: «Смотрите! Вот так след! Тут, наверно, ходил прародитель всех птиц!». Правда, присутствующие при этом профессора зоологии тут же поправляют охотника, объясняя, что след оставила «отнюдь не птица», а пресмыкающееся. Но лорд Джон ведь говорил не о птице, а о «прародителе всех птиц». Так ли уж он был неправ?

Ответ неочевиден. Ещё в 60-е годы XIX в., когда в известняковых толщах Баварии были обнаружены останки археоптерикса («первоптицы»), подробно описанные тем же Оуэном, возникло представление о происхождении птиц от динозавров или же происхождении птиц и динозавров от одного общего предка.

Археоптерикс — небольшое существо размером с ворону, обитало на земле во второй половине юрского геологического периода, приблизительно 150 млн. лет назад. По строению своего скелета оно было очень близко к дейнонихозаврам — тероподным динозаврам, хотя и отличалось некоторыми особенностями черепа и конечностей. При этом не возникало сомнений, что животное было покрыто перьями, отпечатки которых отчётливо видны в мягком известняке. Долгое время учёным не удавалось обнаружить останков более древних пернатых животных, и археоптерикс, ближайший родственник динозавров, был объявлен прародителем всех птиц.

Со временем зоологи ввели в употребление понятие архозавр. Под этим термином, как правило, понимают одну из генеалогических ветвей позвоночных, включающую в себя крокодилов, динозавров, текодонтов и птиц. Считается, что все эти существа произошли от общего предка, который тоже может быть назван архозавром. Ящерицы, змеи и черепахи к архозаврам не относятся.

В 2007 г. американский палеонтолог Мэри Швейцер провела работу по извлечению сохранившихся фрагментов белковых молекул из ископаемых костей давно вымерших животных. В частности ей удалось успешно выделить фрагменты коллагена из костей динозавра Tyrannosaurus rex,найденных в формации Хелл-Крик. Их возраст составлял 68 млн лет. Чтобы исследование родственных связей вышло достоверным, Мэри Швейцер и её коллеги собрали данные по аминокислотным последовательностям коллагена представителей всех основных групп позвоночных животных. Некоторые последовательности нашлись в белковых базах данных, другие удалось реконструировать по нуклеотидным последовательностям отсеквенированных геномов, третьи были добыты авторами экспериментальным путем — например, из костей аллигатора Alligator mississippiensis коллаген извлекался и исследовался примерно теми же методами, что и из костей динозавра. В итоге удалось собрать «коллекцию» аминокислотных последовательностей коллагена, включающую данные по 21 виду современных позвоночных (хрящевые и костные рыбы, земноводные, ящерица, аллигатор, страус, курица, опоссум, тенрек, слон, корова, собака, мышь, крыса, макак резус, шимпанзе, человек).

Сравнительный анализ последовательностей аминокислот показал, что ближайшими родственниками тираннозавра являются страус и курица, за ними следует аллигатор, а степень родства с ящерицами ещё более отдалённая.

Правда, нашлись учёные, которые подвергают сомнению достоверность результатов доктора Швейцер. Но сходные выводы делались и ранее, на основе чисто анатомических данных. То, что динозавры и птицы — весьма близкие родственники, учёные заподозрили уже тогда, когда вынуждены были ограничиваться изучением строения скелета. Но, несмотря на это, в науке очень долго продолжало господствовать мнение, что динозавры, подобно ящерицам и крокодилам, – холоднокровные животные. Накопившиеся за последнее время факты заставили пересмотреть эту точку зрения.

Прежде всего, был обнаружен ряд останков небольших ящеров со следами перьевого покрытия. Находки последних лет указывают на то, что археоптерикс был не столь уж уникален. Необычными были известняки Южной Германии, великолепно сохранившие отпечатки перьев. В некоторых случаев, когда непосредственные следы оперения у останков динозавра отсутствуют, в наличии имеются косвенные признаки, позволяющие предположить его наличие.

К примеру, в 2007 г. группа палеонтологов, занимавшихся изучением велоцираптора, сравнительно крупного (около 1,8 м в длину) плотоядного динозавра, пришла к заключению, что этот быстроногий хищник был покрыт перьями. Вывод был сделан на том основании, что на локтевой кости велоцираптора были обнаружены характерные бугорки, по-видимому, точки прикрепления вторичных маховых перьев. Такие бугорки типичны для современных птиц, и выполняют указанную функцию.

Пернатый ящер, обитавший на земле 155 млн. лет назад на несколько миллионов лет раньше археоптерикса, был обнаружен 2009 в Северо-Восточном Китае экспедицией Института палеонтологии и палеоантропологии позвоночных, которую возглавлял профессор Син Сюй. В данном случае наличие перьев не вызывает никаких сомнений, отпечатки видны совершённо отчётливо. “По всему скелету тут видишь перья!” – радовался руководитель экспедиции. Этот новый вид получил название Anchiornis huxleyi, Все его конечности были покрыты мощными перьями, и фактически он был четырёхкрылый. Перья были и на теле, и на хвосте. Обнаруживший анхиорниса профессор Син Сюй решил было, что если ранее происхождение птиц от динозавров могло вызывать сомнения, то теперь они должны исчезнуть. И какое-то время общий ход научной мысли склонялся к тому, что он прав.

Тому самому профессору Син Сюю, который обнаружил четырёхкрылого архиорниса принадлежит ещё одна интереснейшая находка : динозавр погребённый заживо во время сна 130 миллионов лет назад. Благодаря уникальным обстоятельствам погибшее животное сохранило позу, которую принимало во сне. Находку окрестили Mei long, что означает “крепко спящий дракон». Это существо спало в птичьей позе, изогнув шею и прикрыв голову левым локтем, подобно тому, как современные птицы спят, спрятав голову под крыло. Такая поза служит для сохранения тепла во время сна, и может быть характерна лишь для теплокровных животных.

Три вида динозавров были обнаружены палеонтологами на своих кладках, в позе наседок высиживающих яйца.

В 2008 г. в Северном Китае нашли маленького, как тогда определили, динозаврика, получившего название эпидексиптерикс ( от греческих слов epidexi («показывать», «демонстрировать») и pteryx («перо», «крыло»)). Это существо явно не умело летать, но его тело, включая конечности, было покрыто мелкими перьями без стержня, напоминающими пух. Отпечатки этих перьев, очевидно служивших для сохранения тепла, превосходно сохранились, но не это больше всего заинтересовало палеонтологов. На коротком хвосте эпидексиптерикса было четыре необычайно длинных пера, похожих на перья современных райских птиц. Скорее всего, длинные хвостовые перья служили исключительно «для красоты», то есть для привлечения брачного партнера. Самцы многих современных птиц красуются перед самками длинными хвостовыми перьями, больше ни на что не годными и только мешающими летать, причем самки отдают предпочтение тем женихам, у которых эти перья длиннее. Палеонтологи и раньше предполагали, что у некоторых пернатых динозавров крупные и непригодные для других целей перья могли служить для брачных демонстраций, но такого «явного» случая до сих пор не находили. Эпидексиптерикс — самый древний из известных обладателей перьев «для красоты». Находка подтвердила теорию, согласно которой перья у динозавров появились сначала для тепла, потом были приспособлены для брачных демонстраций, и лишь много позже они, наконец, пригодились для полета. Как видно, мироздание устроено таким образом, что желания идут по восходящей, и не только у людей. В первую очередь хочется физического комфорта, потом женщин, а в конце концов, и вовсе чего-то несуразного, например, летать.

Немного раньше, опять-таки, в провинции Ляоин, американский палеонтолог Стивен Черкас (Stephen A. Czerkas )нашёл в отложениях юрского периода небольшое существо, которое получило имя Scansoriopteryx heilmanni. Возраст находки сейчас оценивают в 169 млн. лет. Поначалу её тоже определили как динозавра.

Итак, к началу второго десятилетия XXI века в научных кругах уже сложилось мнение, что в течение юрского и мелового периодов эволюция определённой ветви динозавров шла по пути орнитизации, т. е., постепенного усиления и увеличения числа признаков, характерных для птиц. Итогом этого процесса и стало появление настоящих летающих птиц. Но более пристальное исследование Scansoriopteryx heilmanni, опубликованное его первооткрывателем Стивеном Черкасом в июле 2014 г. в Journal of Ornithology, вносит в это представление существенные поправки. По мнению Черкаса, пути птиц и динозавров разошлись гораздо раньше. Птицы – прямые потомки не динозавров, а особой группы архозавров, обособившейся от динозавров в далеком прошлом. Черкас и его коллега Алан Федуччия ( Alan Feduccia) использовали трехмерную микроскопию и фотографирование при низких углах освещения, чтобы прояснить структуры, нечетко рассмотренные прежде. Благодаря этому палеонтологам удалось уточнить естественные очертания костей таза, хвоста и конечностей, а заодно и обнаружить удлиненные сухожилия, тянувшиеся вдоль хвостовых позвонков, как у велоцираптора. Но большинство полученных данных свидетельствуют о том, что скансориоптериксу не хватало фундаментальных структурных особенностей скелета, чтобы быть причисленным к динозаврам. Скорее, он является потомком ранних архозавров, освоивших лазание по деревьям задолго до того, как на Земле появились настоящие динозавры. Птицы произошли напрямую от этих «лазающих ящеров», а с динозаврами находятся в куда более отдалённом родстве. У самого скансориоптерикса отчетливо видны типично птичьи адаптации вроде удлиненных передних конечностей, превратившихся в оперенные крылья, специализированной полулунной кости запястья и приспособленных к усаживанию на ветки лап. Скорее всего, это животное находилось в начале освоения полета, в который отправлялось, планируя с ветвей деревьев.

«Идентификация Scansoriopteryx как нединозавровой птицы позволяет переосмыслить наше понимание взаимосвязи между динозаврами и птицами. Ученые, наконец, получили ключ от двери, отделяющей птиц от динозавров», – прокомментировал свое открытие Черкас.

Источники:

http://www.liveinternet.ru/users/ninapr/post455962422/
http://nice-books.ru/books/detektivy-i-trillery/kriminalnyj-detektiv/147565-tatyana-polyakova-chudo-v-pushistyh-peryah.html
http://naukatehnika.com/chudo-v-peryax.html