Роль веры в жизни казака. Религиозное сознание казачества

Православная вера в жизни линейных казаков

Горожанина Марина Юрьевна – кандидат исторических наук, доцент КубГУ
(г. Краснодар)

История линейного казачества неразрывно связана с историей православной Церкви. Вера определяла весь земной путь казака, укрепляла его силы, помогала пережить все тяготы и невзгоды походной жизни. Не случайно до сих пор бытует поговорка «Казак без веры не казак».

Объектом исследования данной работы является духовная культура линейного казачества Кубани. Под этим термином мы подразумеваем казаков, проживавших в восточной части края на Старой и Новой Линии, которые в 1860 г. были объединены с черноморским казачеством и образовали Кубанское казачье войско.

В развитии духовной культуры линейцев Кубани выделяются три периода, за основу периодизации взяты следующие изменения: – в уровне развития религиозной культуры; – в структуре Кавказского линейного казачьего войска; – в положении православного духовенства; – во внутреннем церковном управлении.

Первый период 1792-1832 гг. Для этого времени характерны крайне низкие темпы церковного строительства и уровня развития религиозной культуры, чему в немалой степени способствовала не совсем продуманная переселенческая политика на Кубань. В отличие от черноморцев, добровольно осваивающих новые земли и объединенных в единое войско, линейцы вынуждены были заселять новое пространство полками, под дулом царских винтовок, оставив налаженное хозяйство на Дону. Вольным донским казакам, создающим поселения на Кубани, пришлось подчиняться русскому офицерскому корпусу, в результате нередко возникали стычки между казаками и армейскими офицерами. Религиозная обстановка во многом осложнялась:

– отсутствием необходимых для церковного строительства средств;

– незначительным количеством священства (никто не хотел брать на себя его содержание: прихожане не могли из-за скудности своего существование, полковое начальство же считало, что более целесообразно имеющиеся средства направить на другие цели);

– наплывом большого потока сомнительных лиц, искавших удачу в новом необжитом крае. Среди переселенцев немало было раскольников и сектантов. Тем не менее, тяга к вере была велика, доминирующим контингентом оставались православные. Как и черноморцы, линейцы несли на Кубань самое дорогое – свои святые иконы.

Второй период 1832-1867 гг. Знаменуется противоречивостью в религиозном развитии. С одной стороны, начинается церковное строительство, создается единое Кавказское казачье войско, улучшается материальное положение церкви, с другой – активизируется деятельность раскольников, которым во многом потворствует монархическая власть. Так, в 1847 г. архипастырь Кавказский Иеремия, желая поставить раскольников в рамки закона, вызвал неудовольство среди них, в ответ на это последовало распоряжение из Св. Синода о подчинение всего духовенства Кавказского казачьего войска обер-священнику Кавказской армии, что негативно отразилась на общем духовном состоянии как войска, так и приписанных к нему станиц.

Третий период 1867-1917 гг. Характеризуется подчинением духовенства линейцев епархиальным властям, налаживанию церковного управления и церковной службы, активизацией церковного строительства, просветительской и миссионерской деятельностью. Именно в это время уделялось особое внимание духовно-нравственной работе как в войске, так и среди обычных прихожан. Труды незамедлительно дали свои результаты: уровень духовного образования и религиозной культуры заметно повысился.

В целом же, рассматривая духовную культуру линейного казачества, можно выделить 3 фактора, оказавших заметное влияние на ее формирование.

I. Низкий уровень образования, что отражалось на степени развития религиозной культуры.

В одном из епархиальных отчетов в 1888 г. епископ Ставропольский и Кубанский Владимир с грустью писал: «Несмотря на все старания духовенства религиозно-нравственное образование паствы желает лучшего. В лучшем случае прихожане знают начало молитвы и Символ веры, но даже их не всегда понимают, а порой искажают, так как учат по памяти и на слух из-за неграмотности. Таким образом, наш народ все еще находится в младенчестве религиозного знания и для пастырей церкви представляет обширное поле деятельности». [1]

Православная вера казачества часто переплеталась с языческими пережитками и формировалась под влиянием нужд военного времени. Постоянная военная служба на первый план выдвигала не приходского священника, они появились на Линии лишь после окончания Кавказской войны, а полкового. Именно полковые священники, ориентированные на нужды военного времени, выполняли и все церковные требы: венчали, крестили, отпевали. Поэтому православное духовенство Линейных казаков до 1867 г. находилось в подчинении не епархиальных властей, как черноморское, а в ведении Войскового обер-священника, ставка которого располагалась в Тифлисе. Это, с одной стороны, замедляло решение многих дел, с другой – способствовало появлению на Линии большого количества духовных лиц – выходцев из Грузии. Нередко между ними и линейными казаками возникали конфликты. В отличие от Черномории, где по меткому выражению Ф.А. Щербины, было свое доморощенное, родное по крови и духу духовенство. Даже после 1842 г., когда черноморцам было запрещено самостоятельно выбирать себе священников, они по-прежнему сохраняли возможность влиять на этот выбор. Священник, который был не угоден казакам, под любым предлогом удалялся из станицы. В то время как линейные казаки такого права не имели, и даже частые обращения станичного атамана оставались без должного рассмотрения. Во многом это было связано со спецификой финансирования духовенства. В отличие от Черномории, где священники находились на содержание войска, а с 60-х гг. ХIХ в. – станичных обществ, на Линии духовенство финансировалось за счет государственной казны, а следовательно, было финансово не зависимо от Линейного казачества [2].

II. Религиозное мировоззрение донских казаков, которые составляли основной костяк в линейных станицах Кубани.

Отправляясь на места нового жительства, выходцы с Дона несли с собой не только религиозные традиции, но и особо чтимые иконы: Николая Чудотворца и Покрова Пресвятой Богородицы. Разделившись в 1794 г. возле Жирова кургана на две партии, одни отправились для освоения станиц Усть-Лабинской и Кавказской, другие – Прочноокопской и Григориполисской. Расставаясь, казаки долго не могли договориться, как поделить между собой дорогие православные образы. Их спор разрешил жребий: икону Покрова Пресвятой Богородицы для будущей церкви забрали с собой поселенцы Прочноокопской и Григориполисской, а икону Николая Чудотворца – будущие жители Усть-Лабинской и Кавказской. Казаки в то время даже и не предполагали, что сложная военная обстановка на новом месте не позволит им быстро построить храмы. И долгое время православные станичники удовлетворяли свои религиозные чувства в небольших часовенках с высокими оградами и бойницами. Так, в станице Кавказской уже в 1794 г. была сооружена часовня во имя Николая Чудотворца, первый же храм воздвигнут лишь в 1845 г. трудами командующего станицей майора Лучкина. Примечательно, что на заготовке леса для этой церкви наравне с православными трудились и староверы, и хотя они догадывались, для каких нужд требуется лес, никто не уклонялся от работы.

III. Старообрядчество, численность лиц которого на Линии была заметно выше, чем в Черномории.

Вместе с тем, в отличие от сибирских раскольников, отношение власти к староверам-казакам было намного лояльнее, что объясняется следующими факторами:

– Линейные казаки, в отличие от раскольников, поддержавших Аввакума, не считали монарха антихристом. Приносили ему присягу и служили верой и правдой.

– Среди линейцев Кубани, как и терских казаков, было немало староверов, которые исповедовали эту веру по исторической традиции, сообщения о церковной реформе докатились до них весьма поздно. В связи с чем, в отличие от сибирских раскольников, их приверженность к старой вере была данью памяти предков, а не социальным протестом против церковных нововведений. В отличие от казаков-некрасовцев, также исповедующих старую веру и не раз выступающих на стороне Турции, старообрядцы-линейцы никогда не нарушали верность монаршему престолу.

– Именно лояльность старообрядцев к существующему режиму, их верная служба смягчали царскую политику относительно их. Староверам-линейцам разрешалось даже иметь молитвенные дома, правда, в ограниченном количестве.

Примечательно, что на Линии первый монастырь появился именно у старообрядцев. Так, в 1797 г., спустя всего три года после основания станицы Кавказской, казаки-староверы беспоповцы Андрей Андриянов и Аникий Давыдов в 2-х верстах от станицы в вырытых ими пещерах над рекой Кубанью основали монастырский скит. К 1812 г. число его обитателей составляло около 10 человек.

В 1832 г. в результате земляного обвала пещеры были разрушены, единственный к тому времени их обитатель инок Ефимий обустроил скит в новом месте, где и прожил до 60-х гг. ХIХ в.

Примеру беспоповцев последовали и поповцы. В сороковые годы ХIХ в., спустя 10 лет после перенесения скита на новое место, в разрушенных пещерах на берегу Кубани поселились два старика Яков Терешин и Иван Зрянин. В 1855 г. последний был возведен московскими староверами австрийского толка в сан епископа и под новым именем Ефимий вернулся в станицу Кавказскую. На месте разрушенных пещер он построил две кельи и таким образом положил начало старообрядческому Никольскому скиту, который просуществовал до 1894 г. [3]. Монастырь имел свой общежительский устав, молитвенный дом, хозяйственные постройки, численность насельников достигала 30 человек. Последним настоятелем раскольнического монастыря был епископ Самуил (в миру – донской казак Степан Морозов), после закрытия обители он был отправлен для проживания на Дон. У православных линейцев монастырь возник лишь в 1894 г. на месте бывшего раскольнического скита.

К моменту образования в 1832 г. Кавказского линейного войска в нем доминировали православные, староверы же составляли 1/3 от общего числа. Вместе с тем, темпы церковного строительства здесь были заметно ниже, чем в Черномории. Это объясняется следующими моментами:

1. Сложная военная обстановка (в отличие от черноморцев, линейцы жили там же, где и несли пограничную службу) препятствовала возведению храмов и вынуждала довольствоваться небольшими часовнями либо походными полковыми церквями. Существующие же церкви имели особые бойницы для отражения удара неприятеля и всегда обносились высоким забором, именно храм становился последним форпостом защитников станицы.

2. Более низкий уровень материального благосостояния линейцев по сравнению с черноморцами не позволял долгое время изыскивать средства на строительство храмов. Зачастую, несмотря на все желания станичников, собрать нужную сумму они просто не могли. Даже у хоперских казаков, отличавшихся особой приверженностью к православию. В 1851 г. на 12 станиц приходилось только 11 православных храмов. В это время темпы церковного строительства во многом были связаны с местом расположения полка и жизненными условиями. Естественно, в той местности, где были менее плодородные почвы и постоянно происходили столкновения с черкесами, количество православных храмов было минимальным. Так, в 1851 г. в 11 станицах 1-го и 2-го Лабинского полков было всего 9 часовень и ни одной церкви. Нередко медленным темпам церковного строительства способствовало и нежелание войсковых властей выделять необходимые средства.

3. Неравномерное распределение староверов по линейным станицам. Так, несмотря на доминирующую численность православных, на Линии было несколько старообрядческих станиц. Наибольшей по численности из них была Прочноокопская, где в 1844 г. на 256 православных семей приходилось 2249 староверов, в 1909 г. картина не сильно изменилась, православные составляли 1293 чел., староверы – 5245. Второй по численности староверов была станица Кавказская [4] .

4. Просчеты в конфессиональной политике. Вопреки здравому смыслу, Св. Синод оказывал материальную поддержку в первую очередь православным приходам, находящимся в старообрядческих станицах. Создавая в них православные храмы, власть тем самым пыталась предотвратить рост раскольничества. В результате же построенные храмы оказывались почти пустыми, а просветительская деятельность духовенства не встречала должной поддержки. В то же время строительство храмов в других станицах нередко тормозилось из-за царившей бюрократии. Так, жители ст. Баталпашинской еще в 1827 г. заявили о своем желание возвести церковь, на эти нужды казаки даже собрали 13 тыс. рублей, но проект был утвержден лишь в 1837 г. Именно тогда был заложен первый камень в ее основание. Спустя 6 лет храм в честь св. Николая был освящен. Таким образом, строительство заняло меньше времени, чем сбор всех необходимых документов.
Все это способствовало низким темпам развития образования на Линии. В то время как в Черномории уже в 20-х гг. ХIХ в. существовало 10 приходских училищ, одно уездное, одно духовное и гимназия, на Линии не было ни одной школы. Первые полковые школы появись лишь в 1832 г. А активное развитие просвещения начинается лишь с 50-х гг. ХIХ в. Именно к этому времени почти все линейные станицы обзавелись собственными храмами. Священники, несмотря на то, что школы по-прежнему носили статус полковых и находились в ведении войскового начальства, отвечали за уровень развития образования, на них же возлагалась ответственность и за обучение грамоте и священному Писанию детей раскольников.

Особой Инструкцией от 1855 г. духовенству Кавказского линейного войска предписывалось при обучении детей раскольников закону Божьему соблюдать осторожность и тактичность. Личным примером, любовью и терпению прививать им желание перейти в православную веру [5].

Религиозное мировоззрение линейцев оказало влияние и на формирование традиций и обрядов. Как и у черноморцев, календарный год у линейных казаков строился исключительно из церковных и войсковых праздников. Именно они задавали ритм казачьей жизни, сообразно им казак пахал, сеял, постился.

В целом же, завершая данное исследование, можно заключить: знание народных традиций и верований позволяет не только проследить культурные взаимосвязи с соседними народами, но и по-новому взглянуть на историческое прошлое. Как верно замечал М.П. Погодин: «Мы имеем собственную богатую историю, уникальный богатый язык, свои обычаи и традиции, свою культуру, отказаться от всего этого значит утверждать, что у русских нет предков, нет истории, а следовательно, и нет самой Руси» [6].

Примечания:

1. ГАСК (Государственный архив Ставропольского края). – Ф. 135. Оп. 47. Д. 5. Л. 57.
2. ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). – Ф. 249. Оп. 1. Д. 253.
3. Ламонов А. Станица Кавказская Кубанского казачьего войска 1794 -1894 гг. [Текст] / А. Ламонов // Кубанский сборник. – Т. 4. – 1898. – С. 8.
4. Исторический обзор Ставрополя, Терека и Кубани [Текст]. – М., 2008. – С. 148.
5. ГАКК. – Ф. 353. Оп. 1. Д. 59. Л. 6.
6. Цит. по: Историография IX – нач. XX вв. Отечественной истории [Текст] / Под ред. О.В. Сидоренко. – Владивосток, 2004. – С. 13.

Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: материалы Восьмой Кубанско-Терской научно-практической конференции / под ред. Н.Н. Великой, С.Н. Лукаша. – Армавир: ИП Шурыгин В.Е., 2012. – 216 с.

Какой веры были донские казаки до принятия православия

Казаки Тихого Дона традиционно считались защитниками христианской веры и опорой православной монархии. Однако Православие степные богатыри исповедовали далеко не всегда.

Потомки хазар

Первые письменное упоминание о «разбойниках» на Дону в царских правительственных грамотах относится к XVI веку, когда Москве одна за другой подчинялись земли бывшей Золотой Орды. Первого известного атамана, сильно досаждавшего ногайцам, звали Сары-Азман.

Однако истоки казачества историки возводят к гораздо более ранним временам. Василий Пудавов в «Истории Войска Донского», изданной в 1890 году, повторяет тезис исследователя, Федора Морошкина, о том, что «вольные казаки» были «древнейшим дворянством всемирной истории». Сам Пудавов называл донцов «славяно-туранской царевщиной» Восточной Европы. О том, насколько силен был тюркский элемент, говорит уже имя Сары-Азмана. Даже само название «казак», по мнению атамана Петра Краснова, происходит от тюркского «гозак» – «легковооруженный конный воин». Другие, впрочем, переводят слово qazaq как «бездомный» или «скиталец».

Славянский элемент в этих местах можно проследить со времён донских славян, живших в верховьях Дона с VII века. Пока варяжские князья покоряли племена на Ильмене и Днепре, на Дону укрепилась тюркская Хазария. После разгрома Хазарского каганата Киевская Русь контролировала берега Дона лишь эпизодически. Например, город Белая Вежа (Саркел), захваченный ещё Святославом Игоревичем, подчинялся русским князьям до XII века, пока полностью не обезлюдел в результате набега половцев. Вплоть до 1709 года донцы фактически не подчинялись централизованной власти, следуя древним обычаям и традициям степной вольницы. Поэтому неудивительно, что иудаизм, воспринятый в качестве государственной религии хазарской верхушкой, в той или иной степени сохранялся у казаков и в то время, когда большая часть этого народа уже исповедовала Православие. По-видимому, христианская вера окончательно утвердилась на Дону только вместе с властью московского царя в XVI веке.

«Жидовствующие» казаки

Часть казаков исполняла иудейские обряды в форме «субботней веры». Принимая крещение, эти люди одновременно соблюдали законы Ветхого Завета. Данное религиозное течение в казачестве соотносят с сектой «субботников», распространённой на Юге России – в Воронежской, Тульской, Саратовской, Орловской областях.

Есть свидетельство о том, что в 1871 году казаков-евреев встретил в Царицыне император Александр II – он обратил внимание, что некоторые казаки не снимают перед ним шапок. Царю объяснили, что они так поступают по предписаниям Моисеева закона.

Носители иудейской веры встречались и у запорожцев, а также у более близких к донцам мещерских казаков. Последние под конец Смутного времени были изгнаны по приказу митрополита Филарета и осели в Литве, примкнув к караимам.

Одним из центров иудаизма на Тихом Дону был Кагальницкий городок, основанный Степаном Разиным в 1610 году. Его наименование возводят к слову «кагал» (орган самоуправления еврейской общины). По состоянию на 1910 год в Кагальнике оставалось 36 открытых евреев, имелось еврейское кладбище. Как вспоминал казак из Костромы, Ефим Подоксик, писатель, Михаил Шолохов, при встрече расспрашивал его о Кагальницком городке, а также утверждал, что «пока есть противостояние между православием и иудаизмом, правды не будет».

«Самый главный, самый любимый и искренне написанный им герой, Григорий Мелехов – «похожий на турку». Между прочим, «мелех» на иврите – «царь», – отмечал Подоксик.

Являются ли казаки русскими

Вопрос этнической идентификации казаков относится к наиболее спорным у исследователей этого народа. Во время Великой Отечественной войны атаман-коллаборационист Краснов противопоставил казаков русским, заявив, что они – «самостоятельный народ». Однако другие идеологи казачества настаивали на полном тождестве русских и казаков. Генетические исследования показали, что истина где-то посередине. ДНК донских казаков имеет очень большое сходство с ДНК жителей Центральной России, но при этом в генофонде этого народа существует явный «тюркский» компонент.

Роль веры в жизни казака. Религиозное сознание казачества

Казаки испокон веков считали и считают себя защитниками Веры Христовой. Свою жизнь они понимали как служение Богу оружием, воинским мастерством. С первых упоминаний в литературных источниках казачество четко ассоциируется с Православием и, можно утверждать, что именно оно стало духовной основой рождения казачества.

Для казаков Православие это не просто религиозное учение, не только совокупность догматов и канонов в виде заповедей. Это целостная система мировосприятия, которая формировалась на протяжении всей истории казачества. Веками Православие служило и служит духовной основой казачества, а казаки, в свою очередь, являются верными защитниками своей Веры – Веры своих предков.

Невозможно представить казачье войсковое братство вне духовного православного мировоззрения. Религиозное чувство никогда не покидало казаков: ни в походах, ни в мирной жизни. Основу казачьего духовно-нравственного мировоззрения составлял тезис «о сопротивлении злу силой». Осознать, что есть «зло» и что есть «добро», и взять на себя огромную ответственность пресечения зла насилием может только человек-воин, религиозно-нравственное чувство которого, вызрело и закалилось осознанием необходимости кровопролития, совершаемого во имя каких-либо сверхличностных интересов – защиты Веры, Отечества, Народа. И не случайно одним из основополагающих принципов казачьей идеологии стал принцип жертвенности – «За други своя!».

С давних пор и по настоящее время казаки ненарушимо пребывают в православной вере, никогда не колеблясь иноверием. Сама принадлежность к Православию являлась единственным правом, по которому человек мог вступить в казачество. Сам прием в казачество был крайне упрощен. Вновь прибывший должен был соответствовать нескольким определенным условиям. По одному из предъявляемых требований он непременно должен был быть православным, уметь креститься и знать «Отче наш…» и «Символ Веры». Если определяющийся в казачество человек был другой веры, то он должен был креститься в православие.

В самих казачьих общинах жизнь строилась строго по заповедям Господним и всякое их малое нарушение каралось. Особенно строгие требования были в Запорожской Сечи, где казаки давали обет безбрачия и целомудрия.

«Однако, служа и душой, и рукой православной вере, запорожские казаки вовсе не углублялись ни в какие тонкости богословского и катехизического учения, – они больше придавали значение непосредственной вере, основанной скорее на чувстве, нежели на разуме, и, живя в постоянной военной тревоге, нередко, в силу, однако ж, необходимости, удовлетворяли своим религиозным потребностям не так, как было должно, а как было возможно» – отмечает Д.И. Эварницкий, автор «Истории запорожских казаков». Донской историк Е.П. Савельев писал, что казаки от природы были народом религиозным «без ханжества и лицемерия; клятвы соблюдали и данному слову верны. Чтили праздники Господни и строго соблюдали посты».

Еще одним из главных принципов казачьего образа жизни является Соборность, уходящая корнями в вечевое прошлое и которая проявляется в виде сбора всей казачьей общины – Круга или Рады. Несмотря на то, что на Кругах (Радах) решались вполне земные вопросы: выборы атамана и казачьей старшины, перераспределение земли, вопросы войны и мира, Православие здесь играет ведущую роль. По казачьим законам Круг (Рада) начинается с торжественного богослужения, а само собрание проводится в присутствии казачьего священника. С древних времен казаки верили, что сам Господь благословляет их собрание и направляет умы к принятию правильного решения. Сами же казачьи Круги (Рады) всегда проходили ежегодно в строго определенные дни и месяцы: в январе, на 2-й или 3-й день Пасхи, на Покрова. Особо обращает на себя внимание месяц январь (до 1700 г. он не был новогодним месяцем). С 1643 г. в этот месяц (19 дек. ст. ст./1 янв. нов. ст.) поминается Пр. Илия Муромский (Муромец), мощи которого почивают в Киево-Печерской лавре. «Стар козак» – богатырь святорусский Пр. Илия Муромец почитается казаками как прародитель и родоначальник казачества, охранявшего и защищавшего Киевскую Русь и Православную Церковь, и на исходе дней своих ушедший в монахи. Вполне уместно предположить, что казаки собирались на Круги и Рады в этот день в память своего предка и именно 1-го января выбирали себе атамана. При этом необходимо отметить, что в Запорожье и на Дону существовала традиция – казаки достигшие преклонного возраста, уходили из Сечи в монастыри и постригались в монахи.

В казачьих общинах всегда строго соблюдался принцип равенства в соответствии с заповедью: «Нет ни князя, ни раба, но все рабы Божьи!». Кроме того, при выборах войсковых атаманов свято соблюдалась заповедь: «Последний из вас да будет первым, а первый да будет последним». В жизни этот принцип даже выражался в определенном обряде. Вновь избранному атаману мазали голову грязью в знак того, чтобы он не забывал о своем низменном происхождении и не стремился бы к возвышению над всем товариществом. Однако, было бы лукавством представлять казаков идеальными безгрешными людьми, а казачье братство обращать в монастырское. Сама казачья жизнь, грубая и разгульная, связанная с постоянными военными походами, кровавые битвы, грабежи и бурные празднования побед, и пр. не сколько не соответствовали тогдашнему, а тем более нынешнему представлению о православии. Эти обстоятельства нередко навлекали на казаков несправедливые упреки в безверии и равнодушии к религии.

«Так, известный киевский митрополит ХУ11 в. Петр Могила называл печатно запорожских казаков «ребеллизантами», то есть людьми неистовыми в вере, отступниками; православный пан Адам Кисель, того же века, отзывался о них, как о людях «никакой веры»; униатский митрополит Рутский именовал их людьми «без религии», а думные дьяки московские 1594 г. трактовали их «людьми, не имеющими страха Божия. …некоторые из исследователей южно-русской истории, в особенности П.А. Кулиш, тенденциозно умаляя заслуги запорожских Козаков перед родною верою и православною церковью, низводят их в этом отношении чуть ли не на ступень диких варваров…» – пишет Д.И. Эварницкий. Но из этих слов видно непонимание истинной сущности казачества. Казакам действительно не были свойственны многие из таких добродетелей, как благоразумия, терпения, смирения… О казаке нельзя судить как о человеке, «который должен жить по колокольному звону, согласно идеальной монашеской жизни, и все свои отношения к Богу выражать постом и внешними знаками без участия сердца». Сами условия жизни не могли им позволить стать такими, иначе это означало бы их гибель. Прежде всего, казаки были воинами-защитниками, хранителями земли Русской, рыцарями православия, отрекавшимися от спокойной мирской жизни, семейного счастья и уюта, готовые пожертвовать своей жизнью.

«Во внутренних качествах запорожского казака, – писал Д.И. Эварницкий, – замечалась смесь добродетелей и пороков, всегда свойственная людям, считающим войну главным занятием и главным ремеслом своей жизни; жестокие, дикие и беспощадные в отношении своих врагов, запорожские казаки были добрыми друзьями, верными товарищами, истинными братьями в отношениях друг к другу, мирными соседями к своим соратникам по ремеслу, украинским и донским казакам; хищные, кровожадные, невоздержанные на руку, попирающие всякие права чужой собственности на земле ненавистного им ляха или презренного басурмана, запорожские казаки у себя считали простое воровство какой-нибудь плети или кнута страшным уголовным преступлением, за которое виновного казнили смертной казнью». Светлыми сторонами их характера были благодушие, нестяжательность, щедрость, бескорыстие, постоянство в дружбе. Несмотря на всю свою патриархальную простоту и внешне разгульную жизнь, запорожцы отличались глубокой религиозностью и надежностью, вера их была искренней, чуждой всякого ханжества.

Ради своей «истинной православной христианской веры» казаки готовы были пожертвовать жизнью. «Вот храм Божий, защитим его или умрем близ алтаря Господня,- смертью за веру покупают небо», – так говорили донские казаки во время Азовского сидения. Накануне каждого похода или сражения искренне верующие казаки очищали себя постом и молитвой, исповедовались и своих духовных отцов. «С нами Бог! Разумейте, языцы неверные, и покоритеся, яко с нами Бог!» – таков был казачий клич выходивших на смертный бой.

Принадлежность к православной вере для казаков была равносильна национальной принадлежности. Обычно на вопрос, кто же они по национальности, можно было услышать ответ: «Я-де, не москаль, но русский, и то по закону и вере Православной, а не по природе».

Исходя из изложенного материала, прослеживаются следующие особенности религиозного сознания казаков:

– особость своего назначения, осознание себя рыцарями Православия, защитниками Веры, Народа и Отечества от кого бы то ни было;

– особое восприятие религии, вытекающее из условий жизни: пребывания в постоянной боевой готовности, непрерывного ведения войн. Это восприятие значительно отличалось от религиозного сознания человека, который занимался мирным трудом. Подверженность постоянной опасности, близость смерти делали веру в Бога единственным спасением. Отсюда горячая религиозность казаков и искренность их веры;

– стремление к независимости во всем, в том числе желание сохранить независимость свой церкви и духовенства, а также традиция формирования духовного сословия из собственной среды;

– наличие у казачества своих особых святынь и почитание их, особое соблюдение определенных религиозных праздников;

– особое отношение к черному духовенству и монашеству.

Само понятие «казак» славянского, более того, православного происхождения. До Крещения Руси это слово нигде в летописях не встречается. «Казак» – слово смысловое и имеет корень «Аз» – «Аз есмь Бог». Казак – это вольный человек, но не живущий своевольно, а исполняющий Волю Бога православный воин. Отсюда и смысл казачьей вольницы – общины казаков, живущей по Божьим заповедям, всегда готовые к исполнению Его Воли. Именно Воля Божья решает кого карать, а кому милосердствовать. Поэтому казачьи вольницы всегда свято соблюдали заповедь: «Служить верно своему народу, а не вождям», что и порождало конфликты с царской властью. И сегодня, как и в прошлые века казаки с благоговением произносят слова древней казачьей молитвы: «Слава, Тебе Господи, что мы Казаки!».

Православие для казаков было и есть та основа, на которой зиждется его крепко удерживаемая свобода. Православная вера и казачество неразрывно связаны в одно целое, что неоспоримо подтверждается всей историей нашего отечества. Ярким примером тому является дошедший до наших дней кодекс чести казака, известный под названием «Казачьи заповеди». В этих «Заповедях» собрана вся вековая казачья мудрость, за которыми явно стоят евангельские изречения. И следуя древней заповеди: «Держись Веры предков, поступай по обычаям народа своего», Православное мировоззрение, отраженное в «Казачьих заповедях», стало идеологическим фундаментом начавшегося в конце 80-х гг. ХХ века процесса возрождения российского казачества.

Л И Т Е Р А Т У Р А

1. САВЕЛЬЕВ А.П. «Древняя история казачества», «Вече», М., 2004 г.

2. ШЕПТУН С.В. «Из истории православной церкви на Кубани», изд. «Советская Кубань», г. Краснодар, 1995 г.

3. ЭВАРНИЦКИЙ Д.И. «История запорожских казаков», изд. «Наукова думка», г. Киев, 1990 г.

Источники:

http://www.slavakubani.ru/geography/orthodoxy/of-history/pravoslavnaya-vera-v-zhizni-lineynykh-kazakov/
http://cyrillitsa.ru/history/88756-kakoy-very-byli-donskie-kazaki-do-prin.html
http://chern-cossak.ucoz.ru/publ/pravoslavnoe_mirovozzrenie_kak_osnova_kazachej_ideologii/1-1-0-1