О властвовании женщины над мужем. Слово в день Усекновения главы Иоанна Предтечи

На усекновение главы Предтечи и Крестителя Иоанна и об Иродиаде *

1. Опять Иродиада беснуется, опять неистовствует, опять пляшет, опять требует у Ирода главы Иоанна Крестителя! Опять Иезавель хочет захватить виноградник Навуфея и изгнать святого Илию в горы. Не один я, думаю, волнуюсь при воспоминании об этих событиях, но и все вы, слышавшие глас евангелия, вместе со мною удивляетесь и мужеству Иоанна, и слабости Ирода, и зверской ярости нечестивых женщин. Что же возвестило нам евангелие? Оно возвестило о том, как Ирод, схватив Иоанна, заключил его под стражу. По какому поводу? «За Иродиаду, жену Филиппа, брата своего» ( Мф.14:3 ). Кто не обвинит Ирода, уступившего безумным женщинам, в слабости? Но, с другой стороны, как изобразить, как описать необузданную злобу этих женщин? Кажется, нет на свете зверя беспощаднее злой жены! По крайней мере, о такой именно женщине приходится говорить мне сейчас, а не о доброй и целомудренной, хотя, конечно, я знаю немало и честных и добрых женщин и считаю долгом своей совести поговорить в свое время об их преданности добру и богоугодной жизни. Нет на свете зверя, с которым можно бы сравнить злую жену. Между четвероногими кто страшнее льва? Никто, конечно. Из гадов кто ужаснее дракона? Опять никто. Однако, и лев и дракон не так злы, как жена. Ссылаюсь на слова мудрейшего Соломона: «лучше жить со львом и драконом, нежели жить со злою женою» ( Сир.25:18 ). Может быть, ты видишь в этих словах простую иронию? Но ведь они вполне подтверждаются делами. Львы устыдились Даниила, брошенного в ров, а Иезавель убила праведного Навуфея. Кит сохранил Иону в своем чреве, а Далила, остригши и связавши Сампсона, предала его иноплеменникам. Драконы, скорпионы и змеи боялись Иоанна в пустыне, а Иродиада обезглавила его во время пира. Илию вороны питали в горах, а Иезавель после ниспослания по его молитве благодетельного дождя жаждала его смерти. Вот что она говорила: «пусть то и то сделают мне боги, и еще больше сделают, если я завтра к этому времени не сделаю с твоею душею того, что сделано с душею каждого из них» ( 3Цар.19:2 ). Илия убоялся и пошел, спасая свою душу, и удалился в пустыню на сорок дней пути. И пришел к Рафмену 1 и просил смерти души своей, говоря: «довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих» ( 3Цар.19:4 ). Увы! Пророк Илия убоялся женщины? Он, словом своим заключивший дождь для вселенной, низведший огонь с неба, молитвою воскресивший мертвых, убоялся женщины? Да, убоялся. Ничья ведь злоба не сравнится со злобою злой женщины. Мои слова подтверждаются свидетельством Премудрости: «нет головы ядовитее головы змеиной, и нет ярости сильнее ярости» женской 2 ( Сир.25:17 ). О, злое и острейшее орудие дьявола! Чрез женщину некогда ранил он Адама в раю; чрез женщину вовлек он кротчайшего Давида в коварное убийство Урии; чрез женщину увлек к падению мудрейшего Соломона; чрез женщину ослепил, лишив волос, храбрейшего Сампсона; чрез женщину погубил сыновей первосвященника Илии; чрез женщину заключил в узах в темницу благороднейшего Иосифа; чрез женщину обезглавил светильника вселенной Иоанна. Да что я говорю о людях? При помощи женщины он даже ангелов ниспроверг с неба. Чрез женщину он губит всех, всех убивает, всех бесчестит, всех унижает. Бесстыдная женщина не щадит никого: ни левита не почитает, ни священника не уважает, ни пророка не стыдится. О, из всех зол злейшее – злая жена! Если она бедна, злоба ее доставит ей богатство. А если богатство уже в ее распоряжении, оно удваивает ее злобу; нестерпимое животное, неизлечимая болезнь, неукротимый зверь – вот что она тогда. Я знаю, что аспидов можно приручить лаской, а львы, тигры и леопарды укрощаются и делаются ручными. А злая жена неукротима; притесняемая она неистовствует, ласкаемая надмевается. Если ее муж – начальник, она день и ночь нашептывает ему про убийства и козни, как Иродиада Ироду; если муж ее беден, она возбуждает его к зависти и ссорам; наконец, если она сделается вдовою, тогда уж сама принимается всех бесчестить. Страх Господень не обуздывает ее языка; она не боится ни Бога, ни будущего суда, – законов любви не признает. Даже предать на смерть собственного мужа для злой жены ничего не значит. В самом деле, праведного Иова его жена побуждала ускорить свою кончину богохульством. «Похули Бога , – говорила она, – и умри” ( Иов.2:9 ). О, злое существо! О, нечестивое желание! Не тронулась жалостью при виде страданий человека, у которого все тело кишело червями и, словно горячими углями, было осыпано гнойными струпьями; не смягчилась при виде мук и предсмертного томления, с конвульсиями и прерывающим дыханием; не прониклась состраданием, видя обнаженным и лежащим в навозе того, кто некогда выступал в царской багрянице; не вспомнила ни своих прежних отношений к нему, ни того, сколько добра и славы получила она чрез него. А вместо всего этого – «похули Бога и умри» ( Иов.2:9 ). Вот благодарность жены! Вот пластырь, смягчающий боль! Вот закон супружеской любви! Говорил ли он когда-нибудь, когда тебе случалось болеть, такие слова? Не старался ли, напротив, молитвами и благодеяниями смягчить твою болезнь? А ты, не довольствуясь постигшим его временным наказанием, хочешь навлечь на него и вечное, побуждая его к богохульству? Не знаешь разве, что «всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам. ни в сем веке, ни в будущем» ( Мф. 12:31–32 )? Хочешь видеть и другую супругу такой же злобы? Вспомни Далилу. Сильнейшего Сампсона она остригла, связала и предала иноплеменникам. Своего собственного мужа, разделявшего с нею ложе, она обольщала, обманывала, усыпляла своими ласками и своим лицемерием. Вчера любила, а сегодня обманула; вчера ублажала любовью, а сегодня погубила обманом. А разве он не был красив? Да кто в то время был красивее его, носившего на голове семь завитков, образ седмеричной благодати? Или разве он не был силен? Но кто же был сильнее его, когда он и страшного льва задушил на пути своими руками, и тысячу иноплеменников избил одною ослиною челюстью? Или он не был свят? Настолько был свят, что когда однажды, томясь жаждою и не находя воды для ее утоления, помолился Богу, то по его молитве из мертвой ослиной челюсти, бывшей в руках у него, истекла вода, и утолена была его жажда. И столь прекрасного, столь сильного и столь святого мужа его собственная жена, связав как врага, предала иноплеменникам. Но как же женщина могла одолеть столь сильного мужа? Она воспользовалась его добротою, ночью выведала от него его силы и затем нагого связала его крепкими ремнями. Не даром Премудрость возвещает тебе: «от лежащей на лоне твоем стереги двери уст твоих» ( Мих.7:5 ). Какой, скажи мне, зверь и когда замышляет что-либо подобное на своего самца? Какая змея ищет погубить своего супруга? Какая львица готовит смерть своему самцу? Видишь, как истинны слова Премудрости: «нет головы ядовитее головы змеиной, и нет ярости сильнее ярости» женской ( Сир.25:17 )? Одним словом, кто имеет злую жену, пусть так и знает, что это ему награда за беззакония. Это опять подтверждается Премудростью: жена злая мужу беззаконному дана будет за его злые дела. Закончим же этим свою речь о злой жене.

2. Мы должны вспомнить и о добрых женах, особенно ради присутствующих здесь. Ведь добрые женщины смотрят на добродетели добрых, как на свои, и труды их почитают достойными увенчания наравне с собственными. Как на образец доброй и страннолюбивой женщины укажем на блаженную Сонамитянку. Она, с согласия мужа своего, устроила в своем доме приют для Елисея, где он мог беспрепятственно отдыхать после своих странствований ( 4Цар.4:8–10 ); здесь для него была приготовлена постель, поставлены светильники стол: постель не без покрова, но с приличным для пророка одеянием; светильник не без света, но с елеем, поддерживавшим свет; стол не без хлеба, но с обильным угощением. А что сказать о той блаженной вдовице, которая приютила у себя пророка Илию? Ничто не помешало ей оказать гостеприимство пророку, так как при своей бедности она была богата добрым расположением. А она была столь бедна, что у ней не было ни хлеба, ни вина, ни похлебки, ничего решительно из произведений земных: ни плодоносное поле не приносило ей семян хлебных, ни виноградник не производил для нее своих сладких гроздий, ни плодовое дерево не доставляло ей осенью своих сочных плодов; да и чего же можно было ожидать, когда у нее не было ни пяди возделанной земли, ни локтя почвы, годной для произрастания винограда? Все средства для пропитания заключались у нее в том, что во время жатвы она ходила по следам жнецов и подбирала оброненные ими колосья; так заготовляла она себе пропитание на целый год! К ней-то пришел Илия, и притом во время ужасного голода, когда вся земля высохла от бездождия, когда небо пылало огнем, воздух был раскален как медь и облака взнузданы; когда не было ни травы, ни цветов, ни утренней росы, деревья не давали побегов, колосья не колебали своих верхушек; когда реки обмелели, и источники едва питались из недр земли, а море огустело от соли, так как не было притока пресной воды и не падало дождя. Тогда-то именно пришел Илия к этой бедной вдове. А как даже и в обыкновенное время ее жизнь была полна лишений, можете судить. Тем не менее пророк, сойдя с горы, направился к ней, минуя богатых, имевших хлеб в изобилии. Но почему он, словом низводивший огонь с неба, не низвел себе хлеба? Ведь мог же он сделать это? Конечно, мог; однако, не сделал этого. Почему? Чтобы не лишить вдову награды за странноприимство, а также, чтобы оставшуюся у нее горсть муки и немного масла умножить своим благословением. В самом деле, пророк пришел сюда не столько для собственного пропитания, сколько для пропитания вдовы и для обнаружения того, каково расположение ее духа и сердца. Это совершилось по устроению Божию. Всех находящихся в мире святых Бог может пропитать сам, но иногда Он удерживает Свои дары, чтобы посредством странноприимства испытать благорасположенные сердца и дать им возможность принести плоды. И только когда уж совсем некому принять и оказать странноприимство, тогда Он или посылает пищу через птиц, как Илии на горе, или через неведомого пророка, как Даниилу во рве, или через морского зверя, как, например, Ионе, или, наконец, сам непосредственно посылает пищу с неба, как отцам нашим в пустыне. В самом деле, когда не было никого, кто мог бы принять странствовавших по пустыне сынов Израилевых, Бог с неба одождил им манну и из скалы извел для них воду. Точно также, когда Он видит, что Его верные терпят притеснения, Он не спешит со Своею помощью, чтобы дать людям возможность благодеяниями притесняемым устроять свое спасение. Итак, пришел Илия к вдове, у которой ничего не было, кроме горсти муки. С трудом достало бы этой горсти ей с детьми на обед. Что же говорит ей пророк? «Дай мне немного воды в сосуде напиться» ( 3Цар.17:10 ). А когда она пошла за водой, он вслед ей закричал: «Возьми для меня и кусок хлеба в руки свои» ( 3Цар.17:11 ). В ответ на это она с полною откровенностью призналась, что у нее есть и чего нет. Что же именно? «Жив Господь Бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине» ( 3Цар. 17:12 ). Удивительно то, что при такой бедности она не скрыла, что именно у нее оставалось. А сколько ныне людей, у которых золото и серебро чуть не валяются, где попало, на приглашения оказать помощь ближним отвечают отказом, ссылаясь на то, что у них нет ничего; если же при неотступных просьбах и согласятся дать, то предварительно составляют записи крепче железа и берут с должника обязательства с ответственностью поручителей и свидетелей? А вот вдова с первого же слова не отказалась, что есть у нее горсть муки. Что же затем пророк? Поскорее, говорит он ей, сделай из этой муки хлеб, но сначала для меня, а для себя с детьми сделаешь уже потом. Искушением было для нее это слово, испытанием для ее сердца, пробным камнем для ее воли. Как будто самое сердце этой блаженной женщины было положено на весы и взвешивалось. Куда склонится чашка весов? Любовь ли к собственным детям возьмет в ней верх, или долг гостеприимства по отношению к пророку? И она предпочла стеснить себя и своих детей, но принять пророка. Как будто знала она, что «кто принимает пророка, во имя пророка, получит награду пророка. . И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, не потеряет награды своей» ( Мф.10:41–42 ). Но что означает то обстоятельство, что пророк просил ее поспешить, сделать для него хлеб поскорее? Неужели он был настолько голоден, что нуждался в поспешности? Нет, конечно. А эта поспешность должна была свидетельствовать об ее усердии, о доброхотности и теплоте ее гостеприимства, об отсутствии огорчения или принуждения. «Ибо доброхотно дающего любит Бог» ( 2Кор.9:7 ). Поскорее сделай – сначала мне, а потом себе и детям своим. Поспеши, как Авраам при посещении ангелов поспешил к стадам своим, чтобы выбрать ягненка для их угощения, и как Сарра поспешила к своим запасам, чтобы получить (за то) хлеб, скрывавшийся в небесах. Поспеши и принеси, как Авраам, жертву Богу, не себе прежде, а потом – мне, как Каин и Офни и Финеес, сыновья первосвященника Илии, которые святотатственно забирали себе начатки из приносимых Богу даров. С усердием исполнила вдова приказание пророка. А он, созерцая духовными очами ее внутреннее богатство, принял из рук ее хлеб и своим восклицанием исполнил дом ее благ. Не оскудеет, воскликнул он, горсть муки в водоносе и елей в сосуде, пока не пошлет Господь дождя на землю ( 3Цар.17:14 )! Почему же назначает пророк такой срок? Необходимо было сделать это: в этом заключалось указание, что новая благодать, подобно ниспадшему дождю, должна положить конец ветхому закону. За словом пророка последовало дело. Видишь, как добрые получают плоды странноприимства? Так славны плоды добрых трудов, так неискореним корень благоразумия! Теперь вы слышали, жены, и о злых делах дурных жен, и о добротетелях добрых. Возлюбите же этих и не подражайте тем: одним соревнуйте, а других отвращайтесь, – чтобы последовавши стопам тех – я разумею добрых – и вам сподобиться сопричисления к тому же самому лику святых во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Слав.текст: «и, придя, сел под можжевеловым кустом, и просил…» ( 3Цар.19:4 )

Творения приписываемые св. Иоанну Златоусту и отнесенные в издании Миня к разряду Spuria.

Слово о любви истинной и мнимой. В день усекновения главы Иоанна Предтечи

Крамской. Иродиада. 1886 г. Фрагмет

«Люби – и делай, что хочешь» – в этом коротком изречении блаженного Августина содержится формула истинной любви – любви неотмiрной, безгрешной, святой. Если бы можно было одновременно услышать голоса всего мира, то в этом разноязычном потоке слов, наверное, чаще всего звучало бы слово «любовь». О ней мечтают и в ней разочаровываются. Ее жаждут и ее боятся. Ее ищут и отвергают. Ее покупают и продают, воспевают и проклинают. Над ней смеются и по ней плачут. За нее отдают жизнь и продают душу. От нее безумствуют и блаженствуют. Ею пресыщаются и не могут насытиться. В нее играют, и она мстит. Над ней глумятся, и она обманывает. Ей поклоняются и в нее не верят. Ей изменяют, и она предает. Ее терпят, и она прощает. Она жжет и леденит, убивает и воскрешает, губит и спасает. В ней отблески рая и предчувствие адских мук. Но о ней ли говорил блаженный Августин, этой ли любви служил святой апостол и евангелист Иоанн Богослов, ее ли воспевал первоверховный апостол Павел?

Древний историк Иосиф Флавий рассказывает нам в своей книге «Иудейские древности» историю одной любви. Замужняя женщина и женатый мужчина полюбили друг друга. Их страсть оказалась настолько сильной, что ни строгий иудейский Закон, ни чувство долга, ни порицание народа – ничто не могло остановить ее. Всё было брошено в горнило этой любви, пламень которой разгорался еще сильнее от сознания того, что любовь эта запретная. И, может быть, никто не узнал бы о ней, если бы влюбленные не были царского рода. И хотя они управляли всего одной частью небольшого Иудейского государства, столь явным нарушением Закона они соблазняли не только своих подданных, но и всех правоверных иудеев. С обличением этой запретной любви выступил живший в тех местах великий подвижник, с младенчества привыкший к суровой жизни в пустыне, не знавший не то что брачного ложа, но и обычной человеческой пищи, муж праведный, полностью отдавший себя на служение Богу.

Он непоколебим в своей правде, но и она непреклонна в своей любви. Да, она будет бороться за свое счастье до конца – до смерти

И вот царица, борясь за свое украденное счастье, требует от мужа голову праведника. Как ненавистен ей этот человек, которого все называют святым, как он далек от всего земного, сам вид его изможденного тела и грубых одежд вызывает у нее отвращение. Что он знает о муках любви, о том неукротимом пламени, которое рождает любовь в раненном ею сердце? Он непоколебим в своей правде, но и она непреклонна в своей любви. Да, она будет бороться за свое счастье до конца, до смерти – своей или его. Его называют гласом Божиим – так пусть он замолчит, если Бог не дает ей право на любовь.

Наконец ей удается лишить жизни праведника, она получает его усеченную главу, которая – о великое и страшное чудо! – продолжает ее обличать. Но она не боится ни этого ненавистного для нее гласа, ни Бога, сотворившего это чудо, ни наказания, которое ей грозит за преступление. Она, великая жрица любви, приносит ей в жертву всё: и страх, и укоры совести, и царское достоинство, и богатство, ибо вскоре она со своим послушным мужем была лишена всего – и власти, и состояния. Произошло это по вине ее непомерного властолюбия и зависти. Римский император, которому подчинялось их маленькое царство, поставил у них полновластным царем не ее мужа, а их бедного родственника, которого они не раз спасали от кредиторов. Такое унижение трудно было перенести той, которая мечтала о власти так же страстно, как о любви. Заставив своего послушного мужа вступить в политическую борьбу, царица просчиталась – они проиграли и попали в опалу. Однако на предложение императора вернуть ей деньги и положение в обществе, если она откажется следовать в ссылку за своим провинившимся супругом, бывшая царица гордо ответила: «Государь! Ты великодушно и милостиво предложил мне исход, но мне мешает воспользоваться милостью твоею моя преданность мужу: я, разделявшая с ним всё, когда он был счастлив, теперь не считаю себя вправе бросить его при перемене судьбы» [1] .

Сколько романтических и восторженных натур могло бы восхититься таким ответом царицы, и сколько поэтов готово было бы воспеть столь преданную и самоотверженную любовь, если бы главные действующие лица этой истории были бы просто героями исторической хроники, а не персонажами евангельского повествования! Насколько беспощадным и мучительным для них оказался свет Христовой истины, в котором их краденое счастье предстало обагренным кровью пророка – самого великого из рожденных женами (Мф. 11: 11), святого Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Они не вынесли гласа Божиего, вопиющего в пустыне их окаменевших сердец, брошенных в водоворот животных страстей.

Как дерзко во все времена бесстрашные иродиады уводят из семей послушных иродов и как заклинание твердят: люблю!

Но в чем никогда не было и не будет недостатка, так это в жрецах и жрицах самого древнего культа – культа земной любви. Сколько разбитых семей положено на ее алтарь! Как дерзко во все времена бесстрашные иродиады уводят из семей послушных иродов и как заклинание твердят украденное слово: люблю! А самое высокое и святое чувство в душе, смердящей пороками, превращается в свою противоположность: из тихого, светлого и ясного оно становится бурным, омрачающим ум и волнующим кровь. И разумное создание – человек – жаждет безумия и ненавидит покой. Безудержная стихия страсти манит его своей беспредельной свободой. И кажется, что именно в этой свободе и есть счастье. Полетом называют паденье.

Эта свободная любовь слепа и необузданна. Тогда как истинная любовь всегда послушна воле Творца и, подчиняясь Ему, обретает свободу; будучи ограничена Божественной Любовью, становится в Ней безгранична. Она, воспетая святым апостолом Павлом, долготерпит, милосердствует… не завидует… не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит (1 Кор. 13: 4–7). В ней и от нее только радость и свет, мир и покой, неизреченная сладость и вечное блаженство. Это любовь, облаченная в правду, поэтому всем, кто взыскует ее, она говорит: «Люби – и делай, что хочешь».

Слово в день Усекновения главы Иоанна Предтечи

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Сегодня Православная Церковь вспоминает, как злая Иродиада погубила великого пророка Божия Иоанна Предтечу. Как повествует нам святое Евангелие, Ирод, царь Иудейский, взял себе в жены жену своего брата Филиппа — Иродиаду, с которой была Саломия. Иоанн Креститель обличал Ирода за это незаконное сожительство. Злая Иродиада таила злобу на пророка Божия и, желая погубить его, оказала влияние на Ирода, чтобы он заключил в темницу Предтечу. И вот представился случай Иродиаде погубить человека Божия.

У царя был пир, дочь Иродиады — Саломия вошла и плясала перед гостями. Эта пляска Саломии очень понравилась Ироду, и он, в пьяном виде, поклялся дать ей все, чего бы она ни попросила, хоть полцарства. Саломия посоветовалась с матерью, и та научила просить голову Иоанна Крестителя. Эта просьба опечалила царя, но ради клятвы он исполнил ее. Иоанн был усечен мечом. Иродиада сделала свое злое дело.

Злая Иродиада живет и сейчас в сердце каждой женщины — это сатана, который влечет женщину к тому, что не дано ей от Бога — властвовать над мужем.

И даже добродетельные женщины, и те имеют склонность властвовать, но они стараются бороться с этим пороком. Те, которые не имеют мужей, тоже хотят властвовать или над семейными, или над соседями. Много злодеяний на земле сделало это сатанинское властвование женщины над мужем. Этим наполнена вся Священная История и вообще вся история земная.

Так, злая Иезавель все время гнала и травила святого пророка Божия Илию за правду. Ахав был неплохой царь, но жена его Иезавель имела на него такое влияние, что отвратила его от истинного Бога, а он отвратил весь народ и увлек в идолопоклонство. Иезавель уговорила погубить Навуфея за то, что он не хотел продать своего виноградника, и она сделала свое злое дело. Навуфей был побит камнями.

Самсон любил свою жену, и она любила его, однако сама предала его на смерть.

«Лучше жить с аспидом — самой злой змеей, нежели со злой женой», — говорит русская пословица; и еще русская пословица: «Где не справится жена, туда посылается сатана». Такие злые, коварные жены имеют большею частью влияние над порочными мужьями, как Иродиада над Иродом, потому что он был сребролюбив, блудник, пьяница. Они пользуются слабостью своих мужей и держат их «под башмаком».

Стремление женщины управлять государством есть безумство. Екатерина Великая, мудрейшая из всех цариц, когда настало тяжелое военное положение, и то опустила руки. Великий русский полководец Суворов пришел к ней, повернулся на каблуках, пропел петухом и сказал: «Курица не птица и баба не человек». Вы, женщины, не должны на это обижаться, потому что женщина не есть целое, но часть целого. Часть не может быть главной. Например, глаза остаются глазами, руки руками, ноги ногами. Эти части и другие части тела не могут быть главой. Женщина есть часть, а не глава, глава есть муж.

В Евангелии сказано, что Господь накормил в пустыне пять тысяч человек — кроме жен и детей (Мф. 14, 21). Жена должна знать, почему она создана, знать свое назначение. Она есть помощница мужа, должна воспитывать детей в страхе Божием. Те христианские жены, которые понимают это назначение, есть добрые матери, сестры, жены. И блаженны те, которые признают это и не стремятся к тому, чего не дано им от Бога — быть главой над мужем.

Если муж имеет такие недостатки, как пьянство, жена должна простить своему мужу эту слабость, потому что и сама не без слабостей. Какой бы ни был муж, но он есть глава в доме, он — хозяин.

Апостол Павел пишет в послании к Коринфянам, что жена должна молчать в храме Божием, то есть она не должна поучать в храме Божием; должна молчать и дома, так как глава — муж, и у него спрашивать, что не понятно.

Посмотрим, что же постигло после такого злодеяния Ирода, Иродиаду и Саломею. Их постигло тяжелое наказание Божие. Римский император сослал их в ссылку, где они проводили жизнь в нищете и бесчестии. А дочь Иродиады Саломея шла по реке, лед проломился, она своими ногами плясала подо льдом, а голову ее отрезала льдина. Эту отрезанную голову и принесли матери ее, Иродиаде, и Ироду.

Главой нашего христианского общества являются священники, которые ведут за собой в Царствие Божие и жен и детей, постоянно учат, что в Царство Божие надо идти путем смирения. Но среди наших христианских жен есть много и злых иродиад, которые не принимают этих поучений священников, а сами хотят поучать их. Но какой бы ни был священник, он есть служитель Бога, облеченный властью свыше.

Я получаю целые пачки писем от злых женщин христианок, которые хотят поучать нас, священников, и даже угрожают: если не сделаете так, как я хочу, то я пойду жаловаться выше. Сначала я читал эти письма, а потом стал узнавать по почерку и, зная, что в них нет ничего умного, но есть одна грязь и глупость, не читая, стал бросать их в печку. Все эти иродиады стоят здесь в храме!

В каждой обители есть свой устав, которому и надо подчиняться. Но женщины, и приезжие и местные, хотят ввести свои порядки. По утрам у нас служат братский молебен, на котором может присутствовать только вся братия. А мы, священники, по христианской любви допускаем и посторонних на этот молебен. Но как ведут себя эти посторонние богомольцы? Они раньше братии спешат приложиться даже к чудотворному образу Владычицы и к мощам преподобномученика Корнилия, ходят по солее, оближут весь иконостас в Успенском храме, ходят там, где никто, кроме священника, не должен ступать ногой. Братия также порой нарушает порядок, а порядок должен быть такой: сначала должен приложиться к чудотворному образу глава обители, потом братия, а потом уже прихожане. Мы поступаем иногда грубо, удерживая беспорядочных людей, но это мало помогает, а нас за это не любят.

Христианские жены! Чтобы вам получить спасение, вы должны слушать только православных священников, а не самих себя или кого-то на стороне, особенно людей в черных одеждах, которые часто учат других, а сами себя не исправляют. Если тебе что непонятно, приди и спроси в простоте души: почему ты грубый или что другое, и мы объясним.

Итак, да смиримся, отсечем всякую гордость, желание властвовать, и тогда, с Божией помощью, мы спасемся. Аминь.

Источники:

http://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Zlatoust/na_useknovenie
http://ioannpredtecha.ru/2015/11/12/slovo-o-lyubvi-istinnoj-i-mnimoj-v-den-useknoveniya-glavy-ioanna-predtechi/
http://pravoslavie.ru/1491.html