Но их не было. Ты помнишь, как закончилась война

“Не дай бог вам такой судьбы”: Воспоминания ветерана о войне

В воспоминаниях наших ветеранов ВОВ всегда много боли. Не каждый ее услышит. Не каждый поймет. Вот и в словах Алексея Сергеевича Агафонова она есть. Мне, лично кажется, интервью с ветераном пусть и оставленное на бумаге газеты “АиФ” в далеком 2017-м, получилось очень трогательным.Есть текст, есть видео. Кому как удобней.

Алексей Сергеевич – один из немногих оставшихся ветеранов, кто прошёл войну с первого до последнего дня. Ему на момент интервью (2017 г.) было 95 лет. О о боях он всё помнит в деталях. Как сражались до победного, как погибали товарищи, как ждали дома родные…

Алексей Сергеевич, вам было девятнадцать, когда началась война. Каким был этот день?

Тогда я уже несколько месяцев служил в армии. 22 июня 1941 года наша часть находилась в лагере, в бобруйских лесах Белоруссии. День был солнечным, мы играли в волейбол, как вдруг в 12 часов по радио выступил Молотов и сообщил о нападении Германии на Советский Союз. По его тону было понятно, что он очень встревожен. Тотчас же нам приказали разобрать палатки и копать окопы. К вечеру мы уже увидели в небе немецкие самолёты. Объявление о войне не стало для нас неожиданным. На политзанятиях говорили о том, что это неизбежно. Однако мы были уверены, что не пройдёт и года, как вернёмся с победой.

Служил я в артиллерии разведчиком-топографистом. С помощью специальных звуковых приборов мне нужно было засечь координаты противника. Ответственность огромная: малейшая ошибка грозила нашему полку неминуемой гибелью. Первые месяцы войны были крайне тяжёлыми, техники не хватало. С осени 41-го до весны 42-го воевал под Москвой. Зимой 1943 года полк перекинули под Ленинград. Перед нами поставили сложнейшую задачу – отбить часть суши вдоль Ладожского озера, чтобы подобраться к блокадному городу. Бой дался с большими потерями: сражались в суровые морозы, немец не сдавался, много наших ребят тогда сложили головы. И всё же за десять дней мы сумели отвоевать 30 километров берега.

Одним из главных боёв в моей жизни стала Курская битва. Готовиться к схватке начали заранее. Я почти не спал, все ночи проводил в разведке, собирал сведения, рассчитывал огневые позиции. Бой длился 50 дней. Именно под Курском, разгромив врага, мы получили второе дыхание. Потом было форсирование Днепра, освобождение Киева, Житомира, Львова, Польши, Берлина. Всю войну я вёл карту, на которой отмечал свой боевой путь. Она до сих пор у меня сохранилась.

Что было самым страшным?

Терять друзей. На моих глазах гибли многие: в боях, при обстрелах, при форсировании Днепра. Это навсегда врезается в память. Однажды мы отправились с товарищем на задание и наткнулись на мину. Его разбросало по земле, а мне только ногу задело. Остановиться, чтобы попрощаться с ним, было нельзя. На сердце будто камень висел, но шёл дальше – выполнять задачу. Ещё одно страшное воспоминание – налёт авиации. В Польше нас обнаружил немец и с воздуха начал скидывать бомбы. Жуткое ощущение – лежишь на земле и смотришь, как летят снаряды. Кажется, каждая бомба – твоя, а поделать ничего не можешь. Меня судьба на войне уберегла, но навсегда остались шрамы на сердце от горьких воспоминаний. Знаете строки: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне»? Так и есть. Мы все боялись смерти, но шли в бой. За Родину, за наших жён и матерей.

Как вы встретили 9 Мая 1945 года?

Я ещё воевал. Мы с бригадой освобождали Прагу, для нас война закончилась 11 мая. Никогда больше не видел такого ликования, как в тот день в Чехии. Все кругом обнимались, целовались. Помню, как ехали с товарищами на машине, и к нам неожиданно запрыгнула местная девушка. Хотела показать, как выглядит свободная Прага. На улицах бушевал праздник.

Что вас поддерживало в тяжелейших испытаниях?

Каждый солдат был чьим-то сыном, братом, любимым, отцом. Нас согревали весточки от родных. Казалось, они даже пахнут домом. Меня остались ждать мать, сёстры и подруга Валя. С мамой я переписывался нечасто. Знаете, по молодости не так ценишь родителей! Черкнёшь пару строк, отправишь денежку, что нам выдавали на фронте, да и всё. А вот с Валей всё время отправляли друг другу открытки. Познакомились мы с ней за два года до войны. Меня тогда взяли учителем математики в неполную среднюю школу в Узловом районе Тульской области. Валя там преподавала немецкий язык. Жених из меня был незавидный. Одни портки да пиджачок весь год носил, денег в семье на новую одёжку не было. В школе мне платили 45 рублей, из них тридцать высчитывали за обеды, ещё десять рублей отдавал матери. Нас у неё было шестеро, отец рано умер. И всё же Вале я приглянулся. Мы начали общаться как коллеги.

Война нас сплотила. Я написал ей первым, она ответила. Завязалась переписка. Мы долго общались на «вы» и только в конце войны перешли на «ты». Это были письма, полные доброты, заботы и тепла. Валя меня очень поддерживала. Чем ближе становилась победа, тем больше я понимал, что эта девушка дана мне неспроста. Однако одно письмо чуть нас не поссорило. После окончания боёв я не сразу вернулся домой, остался ещё служить. Валя мне написала: «Алёша, поздравляю с победой». Слова начеркала карандашом на тетрадном листе. А я возьми да и напиши ручкой поверх её букв, что очень рад, от души благодарю и крепко целую. Валю это обидело. В ответ она прислала: «Сегодня получила твою резолюцию на поздравительной телеграмме. У тебя что, не было бумаги? Не поверю. Не верю и в искренность твоей благодарности… Отсутствие обратного адреса на твоём конверте, видимо, тоже имеет значение? Может, напишешь, что это за водевиль? Извини за сухость тона, твой непокорный друг Валя».

Отпуск мне дали только 13 августа 1945 года. Сразу поехал домой, чтобы навестить родных и увидеться с Валей. Помню, подошёл к её дому, и меня такой мандраж охватил, что не решался постучать в дверь. Сел на лавочку напротив окон. Думаю: вдруг сама увидит? Нет, тишина. Снова пошёл к крыльцу. Постучал, и Валя сразу открыла. Мы крепко обнялись, но не целовались. Как-то не положено было. С того дня мы вместе прожили 59 лет.

Не обделены ли сегодня ветераны вниманием?

По сравнению с тем, что было двадцать лет назад, отношение к нам изменилось. У ветеранов хорошие пенсии, каждый год в День Победы получаем много писем и открыток с приятными словами. В марте мне исполнилось 95 лет. Столько поздравлений пришло! Глава Твери Александр Корзин лично встретился со мной. Такой большой букет роз подарил! Цветы простояли долго, аромат на всю комнату был. Конечно, есть моменты, которые огорчают. Например, льготных лекарств не всегда хватает. Но я не привык жаловаться. Тем более, радует, что 9 Мая всегда отмечается как главный праздник страны.

Как считаете, способны ли нынешние молодые люди на такие подвиги, как вы в своё время?

Сегодня часто ругают молодёжь. Но я не верю в потерянное поколение. До сих пор хожу в школу, веду уроки мужества. Некоторым ребятам это не очень интересно, а другие внимательно слушают. Но так было всегда. Думаю, если понадобится, большинство всё равно пойдут защищать страну. Вот только не дай бог вам, детки, такой судьбы! Пусть мы, ветераны, останемся единственными участниками и свидетелями столь тяжёлых событий, а вы лишь читайте о них. Война – это страшно. Цените и берегите мирное время!

Никто не забыт: 10 бессмертных стихов о войне, победе и любви.

Люди, пережившие войну, никогда ее не забудут. Люди, для которых отвоеван мир, никогда не должны забыть тех, кто его отвоевал. Сегодня читаем бессмертные строки, сохранившие память страшных дней, мгновения надежды и отчаяния, боль потерь, безмерность отваги и радость победы. *** Я только раз видала рукопашный, Раз — наяву. И сотни раз — во сне… Кто…

Люди, пережившие войну, никогда ее не забудут. Люди, для которых отвоеван мир, никогда не должны забыть тех, кто его отвоевал. Сегодня читаем бессмертные строки, сохранившие память страшных дней, мгновения надежды и отчаяния, боль потерь, безмерность отваги и радость победы.

***
Я только раз видала рукопашный,
Раз — наяву. И сотни раз — во сне…
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

После войны

В развалинах мерцает огонек,
Там кто-то жив, зажав огонь зубами.
И нет войны, и мы идем из бани,
И мир пригож, и путь мой так далек.
И пахнет от меня за три версты
Живым куском хозяйственного мыла,
И чистая над нами реет сила —
Фланель чиста и волосы чисты!
И я одета в чистый балахон,
И рядом с чистой матерью ступаю,
И на ходу почти что засыпаю,
И звон трамвая серебрит мой сон.
И серебрится банный узелок
С тряпьем. И серебрится мирозданье.
И нет войны, и мы идем из бани,
Мне восемь лет, и путь мой так далек.
И мы в трамвай не сядем ни за что —
Ведь после бани мы опять не вшивы!
И мир пригож, и все на свете живы,
И проживут теперь уж лет по сто!
И мир пригож, и путь мой так далек,
И бедным быть для жизни не опасно,
И, господи, как страшно и прекрасно
В развалинах мерцает огонек.

Бинты

Глаза бойца слезами налиты,
Лежит он, напружиненный и белый,
А я должна приросшие бинты
С него сорвать одним движеньем смелым.
Одним движеньем — так учили нас.
Одним движеньем — только в этом жалость…
Но встретившись со взглядом страшных глаз,
Я на движенье это не решалась.
На бинт я щедро перекись лила,
Стараясь отмочить его без боли.
А фельдшерица становилась зла
И повторяла: «Горе мне с тобою!
Так с каждым церемониться — беда.
Да и ему лишь прибавляешь муки».
Но раненые метили всегда
Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,
Когда их можно снять почти без боли.
Я это поняла, поймешь и ты…
Как жалко, что науке доброты
Нельзя по книжкам научиться в школе!

На Земле
безжалостно маленькой
жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую…
И однажды —
прекрасным утром —
постучалась к нему в окошко
небольшая,
казалось,
война…
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
и маленькую —
по размерам —
шинель.

…А когда он упал —
некрасиво, неправильно,
в атакующем крике вывернув рот,
то на всей земле
не хватило мрамора,
чтобы вырубить парня
в полный рост!

Так случилось — мужчины ушли

Так случилось — мужчины ушли,
Побросали посевы до срока.
Вот их больше не видно из окон —
Растворились в дорожной пыли.

Вытекают из колоса зерна —
Эти слезы несжатых полей.
И холодные ветры проворно
Потекли из щелей.

Мы вас ждем — торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей!
Ивы плачут по вас,
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Мы в высоких живем теремах,
Входа нет никому в эти зданья —
Одиночество и ожиданье
Вместо вас поселилось в домах.

Потеряла и свежесть и прелесть
Белизна неодетых рубах,
Даже старые песни приелись
И навязли в зубах.

Мы вас ждем — торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей!
Ивы плачут по вас,
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Все единою болью болит,
И звучит с каждым днем непрестанней
Вековечный надрыв причитаний
Отголоском старинных молитв.

Мы вас встретим и пеших, и конных,
Утомленных, нецелых, — любых.
Только б не пустота похоронных
И предчувствие их.

Мы вас ждем — торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей!
Ивы плачут по вас,
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Баллада о матери

Постарела мать за много лет,
А вестей от сына нет и нет.
Но она всё продолжает ждать,
Потому что верит, потому что мать.
И на что надеется она?
Много лет, как кончилась война.
Много лет, как все пришли назад,
Кроме мёртвых, что в земле лежат.
Сколько их в то дальнее село,
Мальчиков безусых, не пришло.

…Раз в село прислали по весне
Фильм документальный о войне,
Все пришли в кино — и стар, и мал,
Кто познал войну и кто не знал,
Перед горькой памятью людской
Разливалась ненависть рекой.
Трудно было это вспоминать.
Вдруг с экрана сын взглянул на мать.
Мать узнала сына в тот же миг,
И пронёсся материнский крик;
— Алексей! Алёшенька! Сынок! —
Словно сын её услышать мог.
Он рванулся из траншеи в бой.
Встала мать прикрыть его собой.
Всё боялась — вдруг он упадёт,
Но сквозь годы мчался сын вперёд.
— Алексей! — кричали земляки.
— Алексей! — просили, — добеги.
Кадр сменился. Сын остался жить.
Просит мать о сыне повторить.
И опять в атаку он бежит.
Жив-здоров, не ранен, не убит.
— Алексей! Алёшенька! Сынок! —
Словно сын её услышать мог…

Дома всё ей чудилось кино…
Всё ждала, вот-вот сейчас в окно
Посреди тревожной тишины
Постучится сын её с войны.

Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
стали тихими наши дворы,
наши мальчики головы подняли —
повзрослели они до поры,
на пороге едва помаячили
и ушли, за солдатом — солдат…
До свидания, мальчики!
Мальчики,
постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
не жалейте ни пуль, ни гранат
и себя не щадите,
и все-таки
постарайтесь вернуться назад.
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:
вместо свадеб — разлуки и дым,
наши девочки платьица белые
раздарили сестренкам своим.
Сапоги — ну куда от них денешься?
Да зеленые крылья погон…
Вы наплюйте на сплетников, девочки.
Мы сведем с ними счеты потом.
Пусть болтают, что верить вам не во что,
что идете войной наугад…
До свидания, девочки!
Девочки,
постарайтесь вернуться назад.

***
День Победы. И в огнях салюта
Будто гром: — Запомните навек,
Что в сраженьях каждую минуту,
Да, буквально каждую минуту
Погибало десять человек!

Как понять и как осмыслить это:
Десять крепких, бодрых, молодых,
Полных веры, радости и света
И живых, отчаянно живых!

У любого где-то дом иль хата,
Где-то сад, река, знакомый смех,
Мать, жена… А если неженатый,
То девчонка — лучшая из всех.

На восьми фронтах моей отчизны
Уносил войны водоворот
Каждую минуту десять жизней,
Значит, каждый час уже шестьсот.

И вот так четыре горьких года,
День за днем — невероятный счет!
Ради нашей чести и свободы
Все сумел и одолел народ.

Мир пришел как дождь, как чудеса,
Яркой синью душу опаля…
В вешний вечер, в птичьи голоса,
Облаков вздымая паруса,
Как корабль плывет моя Земля.

И сейчас мне обратиться хочется
К каждому, кто молод и горяч,
Кто б ты ни был: летчик или врач.
Педагог, студент или сверловщица…

Да, прекрасно думать о судьбе
Очень яркой, честной и красивой.
Но всегда ли мы к самим себе
Подлинно строги и справедливы?

Ведь, кружась меж планов и идей,
Мы нередко, честно говоря,
Тратим время попросту зазря
На десятки всяких мелочей.

На тряпье, на пустенькие книжки,
На раздоры, где не прав никто,
На танцульки, выпивки, страстишки,
Господи, да мало ли на что!

И неплохо б каждому из нас,
А ведь есть душа, наверно, в каждом,
Вспомнить вдруг о чем-то очень важном,
Самом нужном, может быть, сейчас.

И, сметя все мелкое, пустое,
Скинув скуку, черствость или лень,
Вспомнить вдруг о том, какой ценою
Куплен был наш каждый мирный день!

И, судьбу замешивая круто,
Чтоб любить, сражаться и мечтать,
Чем была оплачена минута,
Каждая-прекаждая минута,
Смеем ли мы это забывать?!

И, шагая за высокой новью,
Помните о том, что всякий час
Вечно смотрят с верой и любовью
Вслед вам те, кто жил во имя вас!

Почему все не так? Вроде все как всегда:
То же небо опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.
Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас,
Когда он не вернулся из боя.
Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал, он с восходом вставал,
А вчера не вернулся из боя.
То, что пусто теперь, — не про то разговор.
Вдруг заметил я — нас было двое.
Для меня будто ветром задуло костер,
Когда он не вернулся из боя.
Нынче вырвалась, будто из плена, весна.
По ошибке окликнул его я:
«Друг, оставь покурить». А в ответ — тишина:
Он вчера не вернулся из боя.
Наши мертвые нас не оставят в беде,
Наши павшие как часовые.
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые.
Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло — для обоих.
Все теперь одному. Только кажется мне:
Это я не вернулся из боя.

Литературно-музыкальная композиция ко Дню Победы “Давно закончилась война”

Чтецы читают отрывок из “Реквиема” Р. Рождественского.

Помните!
Через века, через года, — помните!
О тех, кто уже не придет никогда, —
помните!
Памяти павших будьте достойны!
Вечно достойны!
Люди!
Покуда сердца стучат, — помните!
Какою ценой завоевано счастье, —
Пожалуйста, помните!
Детям своим расскажите о них,
чтоб запомнили!
Детям детей расскажите о них,
чтобы тоже помнили!

Почтим память павших героев Великой Отечественной войны минутой молчания.

Звучит мелодия довоенного танго “В парке Чаир”. Несколько пар нарядно одетых юношей и девушек танцуют этот танец, который неожиданно прерывают звук воздушной тревоги и разрывы падающих бомб. Танцующие замирают. Звучит мелодия “Священной войны”(мальчики уходят со сцены)

Война! Жесточе нету слова!
Война! Страшнее нету слова!
И на устах у всех иного
Уже не может быть и нет!

Ведущий:

1941 год

“Тяжкий грохот обрушился на землю. Вмиг погас свет. Вздрогнули стены каземата. С потолка сыпалась штукатурка. И сквозь оглушительный вой и рев все яснее и яснее прорывались раскатистые взрывы тяжелых снарядов. Рвануло где-то совсем рядом.
– Война! — крикнул кто-то.
– Война это, товарищи, война!
. Наружную дверь смело взрывной волной, и сквозь нее видны были оранжевые сполохи пожаров. Тяжко вздрагивал каземат. Все вокруг выло и стонало. И было это 22 июня 1941 года в 4 часа 15 минут по московскому времени”.

Б. Васильев. “В списках не значился”.

Идут слайды о войне.

Победа! Как она досталась?
Каким путем вы к ней пришли?
И раны были, и усталость,
И шрамы на груди земли.
Броня во вмятинах глубоких,
И дали пройденных дорог,
И ордена на гимнастерках,
Где пот нещадно ткань прожег.
Могилы братские, в которых
Друзья погибшие лежат.
И. Дашков. “Победа”.

Выступление ветерана Великой Отечественной войны.

Вокзал был тихим,
Маленьким и грустным.
Жевали с хрустом лошади овес.
Но вот под шпалой резко гравий хрустнул,
И задрожали рельсы от колес.
И к полустанку выплыли теплушки.
Березы у перрона встали в строй.
И запоздало охнула частушка,
Наполненная болью и тоской:
Милый едет воевать,
Надел рубашку белую.
Я все время буду ждать,
Изменушки не сделаю.
И лопнуло мгновенно напряженье,
Хлестнуло в сердце жарким и тугим,
И с дрожью взвился женский голос:
– Женя!
А как же мы. Себя побереги! —
А он пошел, уже солдат России,
К теплушкам, к погрустневшим землякам,
И сыновья с ним рядышком босые
По-взрослому шагали по бокам.
А женщина осталась небольшая, —
С нее печаль бы русскую писать!
Она в карманах суетливо шарит
И все платка не может отыскать.
И в толкотне ей удалось всмотреться —
Целует муж заплаканных ребят.
И сквозь поселок, словно через сердце,
Ушел состав в пылающий закат.
В. Соловьев. “Полустанок”.

Звучит песня “Катюша”.

Ведущий (следующий слайд):

1942 год. Старшина рванул скособоченную дверь, прыжком влетел в избу. — Хендехох. Немцы спали. Они отсыпались перед последним броском к железке. Старшина забыл вдруг все немецкие слова и только хрипло кричал:
– Лягайт. Лягайт. Лягайт.
И ругался черными словами! Самыми черными, какие знал. Нет, не крика они испугались, не гранаты, которой размахивал старшина. Просто подумать не могли, что один он, на много верст один-одинешенек. Все четверо легли мордами вниз, как велел Басков. Пятый, прыткий самый, уж на том свете числился. Повязали они друг друга ремнями, а последнего Федот Евграфыч лично связал. И заплакал. Слезы текли по грязному, небритому лицу. Он трясся в злобе, и смеялся сквозь эти слезы, и кричал:
– Что, взяли? Взяли, да? Пять девчат, пять девочек было всего, всего пятеро! А не прошли вы, никуда не прошли и сдохнете здесь, все сдохнете. Лично каждого убью, лично, даже если начальство помилует! А там пусть судят меня! Пусть судят!

Б. Васильев. “А зори здесь тихие”.

Прибегают к штабу бабы,
Говорят: — Начальник штаба,
Высылай скорей отряд.
За селом у нас в овине
Люди видели живыми
Трех фашистов, — говорят.
Командир суров и бледен. —
Я людьми сегодня беден.
Все в расходе. Как мне быть
Одному. Вот если, кабы
Подсобили вы мне, бабы.
Бабы: — Рады подсобить!
– Ну, тогда, — сказал он, — нате. —
Выдал бабам по гранате
И повел их за собой.
И пошел начальник штаба,
Объясняя вкратце бабам,
Как ведут гранатный бой.
За селом овин душистый.
Прикорнули три фашиста,
Крепко в сене спят. И вот
Рвется первая граната,
И гремит приказ раскатом:
– По врагу. Гранаты! Взвод!
Дрогнули враги спросонок —
Под огнем не до фасона! —
Поднимают руки враз,
Подтянули только брюки,
Но когда подняли руки,
Поразились: “Вас ист дас?!
Взвод. Гранаты. А на деле?”
А на деле поглядели:
Вот так штука, черт возьми!
Впереди начальник штаба,
А вокруг овина. бабы!
И не более восьми!

Песня “Тучи в голубом”.

Чтец (воспоминания-документы о войне 1943 года или письма с фронта (следующий слайд).

Из письма Михаила Евдокимовича Ревы, жене.
ПИСЬМО С ФРОНТА.
“. Прошу тебя, Анна, не плакать. На мою долю выпало большое счастье — защищать город Ленина. Большего счастья не надо, только бы мы увиделись с тобой. Если надо будет отдать жизнь во имя поставленной командованием задачи, я отдам ее с гордостью. К вам в Донбасс движется банда Гитлера. Если ты не сможешь эвакуироваться, то поезжай к моим родным и делай хотя бы что-нибудь на пользу нашей армии. Береги нашего сына. Целую тебя и сына. Михаил”.

Вся ночь пролетела, как страшный бред.
Расстрел, назначили рано.
А было ему шестнадцать лет,
Разведчику-партизану.
В сенях умирал заколотый дед.
Сестренке ломали руки.
А он все твердил упрямое “Нет!” —
И стоном не выдал муки.
Вдоль сонной деревни его вели
В пустое мертвое поле.
Морозные комья стылой земли
Босые ступни кололи.
Мать вскрикнула тонко, бела, как мел,
И в поле вдруг стало тесно.
А он подобрался весь и запел
Свою любимую песню.
На залп он качнулся лицом вперед
И рухнул в холодный пепел.
Ты понимаешь — такой народ
Нельзя заковать в цепи.
А Сурков. “Однажды ночью”.

Песня “Синий платочек”

Слайды о работе тружеников тыла.

ТЫЛ — ФРОНТУ. Ленинград. Зима 1941—1942 гг. была на редкость суровой. Блокада. Только в декабре от голода умерло 53 тыс. человек. В январе- феврале еще больше. Несмотря на это, осажденный город, погруженный во тьму, голод, холод, подвергаемый бомбежкам и артобстрелам, жил, работал, боролся. Вместе со взрослыми к станкам встали подростки. За этот период было изготовлено: 95 тыс.корпусов снарядов и мин.; 380 тыс. гранат; 435 тыс. взрывателей.
Люди были сплоченными, и эта сплоченность помогала жить. Из сводок того времени, публикуемых в газетах Осенью 1942 г. Сталинградскому, Донскому, Юго-Западному фронтам было отправлено: валенок — 41 тыс. пар; полушубков — 19тыс.; стеганых фуфаек и шаровар — 112 тыс.; рукавиц и шерстяных носков — 52тыс. пар; шапок-ушанок — 42 тыс.

Пошли на смертный бой с врагами
Ее орлы, ее сыны.
Мать ожидает их годами:
Быть может, все ж придут с войны.
Спит у Мамаева кургана,
Под Сталинградом, сын один,
Другой — средь моря-океана,
Средь хмурой Балтики глубин.
А самый младший у Дуная:
Медали говорят о том.
А мать все верит, ожидая,
Что возвратятся дети в дом.
Сидит недвижно у дороги
С застывшим каменным лицом.
А может, это профиль строгий
На камне вырезан резцом?
Л. Забашта. “Мать”.

Песня из фильма Белорусский вокзал “Здесь птицы не поют”.

Слайды с памятниками-монументами погибшим на войне.

Разве погибнуть ты нам завещала,
Родина?
Жизнь обещала, любовь обещала,
Родина!
Разве для смерти рождаются дети,
Родина?
Разве хотела ты нашей смерти,
Родина?
Пламя ударило в небо — ты помнишь,
Родина?
Тихо сказала: “Вставайте на помощь. ” —
Родина.
Славы никто у тебя не выпрашивал,
Родина.
Просто был выбор у каждого: я или
Родина.
Самое лучшее и дорогое —
Родина.
Горе твое — это наше горе,
Родина.
Правда твоя — это наша правда,
Родина.
Слава твоя — это наша слава,
Родина!
Р. Рождественский. “Реквием”.

Песня М. Ножкина “Последний бой”.

1945 год. Еще не остыли орудия. Еще догорают пожарища. Еще не подобраны убитые. Пленные сдают оружие. Из подвалов выходят берлинские жители и выстраиваются в очередь за солдатским супом, который выдают на площадях наши фронтовые повара. А над Рейхстагом алеет советский флаг. В ночь на 1 мая разведчики 756-го полка3-й Ударной армии Михаил Егоров и Мелитон Кантария, русский и грузин, подняли советский флаг над Рейхстагом.

Еще стояла тьма немая,
В тумане плакала трава,
Девятый день большого мая
Уже вступал в свои права.
Армейский зуммер пискнул слабо.
Два слова сняли грузный сон,
Связист из полкового штаба
Вскочил и бросил телефон.
И все! Никто не звал горнистов,
Никто не подавал команд.
Был грохот радости неистов,
Дробил чечетку лейтенант.
Стреляли танки и пехота,
И, раздирая криком рот,
Впервые за четыре года
Палил из “вальтера” начпрод.
Над мутной торопливой Тиссой
И стрекот выстрелов, и гул.
К жаре привыкший, повар лысый
Зачем-то ворот расстегнул.
Не рокотали стайки “Яков”
Над запылавшею зарей,
И кто-то пел,
И кто-то плакал,
И кто-то спал в земле сырой.
Вдруг тишь нахлынула сквозная,
И в полновластной тишине
Спел соловей, еще не зная,
Что он поет не на войне.
И. Рядченко. “В день окончания войны”.

Песня М. Ясеня “Майский вальс”.

Идут слайды о ветеранах, крупно фотографии.

На груди — ордена,
На висках — седина,
Позади боевые походы.
Не грусти, старина,
Что украла война
Ваши лучшие юные годы.
Снятся Днепр и Моздок
И тревожный гудок,
Снятся вам штыковые атаки.
Поезда — на восток,
Облака — на восток,
Вы — на запад, под пули и танки.
В двадцать лет седина.
Не грусти, старина,
Трудный век вам судьбою положен.
Ваша нам седина,
Ваши нам ордена
С каждым годом родней и дороже.
На висках седина.
За окном тишина.
Пусть она никогда не взорвется.
Пусть пришла седина,
Но осталась страна,
Что Великой Россией зовется!
Н. Шумаков. “Ветеранам”.

Источники:

http://pikabu.ru/story/ne_day_bog_vam_takoy_sudbyi_vospominaniya_veterana_o_voyne_7143254
http://bookmarin.com/nikto-ne-zabyt-10-bessmertnyx-stixov-o-vojne-pobede-i-lyubvi/
http://urok.1sept.ru/%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C%D0%B8/567506/