Моя вера краткое содержание. Лев Толстой: в чем моя вера? Интервью с д.ф.н., профессором, ведущим сотрудником Института мировой литературы Александром Гулиным

Лев Толстой – В чем моя вера

Лев Толстой – В чем моя вера краткое содержание

В чем моя вера – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Толстой Лев Николаевич

Я прожил на свете 55 лет и, за исключением 14 или 15 детских, 35 лет я прожил нигилистом в настоящем значении этого слова, то есть не социалистом и революционером, как обыкновенно понимают это слово, а нигилистом в смысле отсутствия всякой веры.

Пять лет тому назад я поверил в учение Христа — и жизнь моя вдруг переменилась: мне перестало хотеться того, чего прежде хотелось, и стало хотеться того, что прежде не хотелось. То, что прежде казалось мне хорошо, показалось дурно, и то, что прежде казалось дурно, показалось хорошо. Со мной случилось то, что случается с человеком, который вышел за делом и вдруг дорогой решил, что дело это ему совсем не нужно, — и повернул домой. И все, что было справа, — стало слева, и все, что было слева, — стало справа: прежнее желание — быть как можно дальше от дома — переменилось на желание быть как можно ближе от него. Направление моей жизни — желания мои стали другие: и доброе и злое переменилось местами. Все это произошло оттого, что я понял учение Христа не так, как я понимал его прежде.

Я не толковать хочу учение Христа, я хочу только рассказать, как я понял то, что есть самого простого, ясного, понятного и несомненного, обращенного ко всем людям в учении Христа, и как то, что я понял, перевернуло мою душу и дало мне спокойствие и счастие.

Я не толковать хочу учение Христа, а только одного хотел бы: запретить толковать его.

Все христианские церкви всегда признавали, что все люди, неравные по своей учености и уму, — умные и глупые, — равны перед Богом, что всем доступна Божеская истина. Христос сказал даже, что воля Бога в том, что немудрым открывается то, что скрыто от мудрых.

Не все могут быть посвящены в глубочайшие тайны догматики, гомилетики, патристики, литургики, герменевтики, апологетики др., но все могут и должны понять то, что Христос говорил всем миллионам простых, немудрых, живших и живущих людей. Так вот то самое, что Христос сказал всем этим простым людям, не имевшим еще возможности обращаться за разъяснениями его учения к Павлу, Клименту, Златоусту и другим, это самое я не понимал прежде, а теперь понял; и это самое хочу сказать всем.

Разбойник на кресте поверил в Христа и спасся. Неужели было бы дурно и для кого-нибудь вредно, если бы разбойник не умер на кресте, а сошел бы с него и рассказал людям, как он поверил в Христа.

Я так же, как разбойник на кресте, поверил учению Христа и спасся. И это не далекое сравнение, а самое близкое выражение того душевного состояния отчаяния и ужаса перед жизнью и смертью, в котором я находился прежде, и того состояния спокойствия и счастия, в котором я нахожусь теперь.

Я, как разбойник, знал, что жил и живу скверно, видел, что большинство людей вокруг меня живет так же. Я так же, как разбойник, знал, что я несчастлив и страдаю и что вокруг меня люди также несчастливы и страдают, и не видал никакого выхода, кроме смерти, из этого положения. Я так же, как разбойник к кресту, был пригвожден какой-то силой к этой жизни страданий и зла. И как разбойника ожидал страшный мрак смерти после бессмысленных страданий и зла жизни, так и меня ожидало то же.

Во всем этом я был совершенно подобен разбойнику, но различие мое от разбойника было в том, что он умирал уже, а я еще жил. Разбойник мог поверить тому, что спасение его будет там, за гробом, а я не мог поверить этому, потому что кроме жизни за гробом мне предстояла еще и жизнь здесь. А я не понимал этой жизни. Она мне казалась ужасна. И вдруг я услыхал слова Христа, понял их, и жизнь и смерть перестали мне казаться злом, и, вместо отчаяния, я испытал радость и счастье жизни, не нарушимые смертью.

Неужели для кого-нибудь может быть вредно, если я расскажу, как это сделалось со мной?

Читать еще:  Совместимость козерога и льва женщины в любви. Совместимость льва и козерога в отношениях

О том, почему я прежде не понимал учения Христа и как и почему я понял его, я написал два большие сочинения: Критику догматического богословия и новый перевод и соединение четырех Евангелий с объяснениями. В сочинениях этих я методически, шаг за шагом стараюсь разобрать все то, что скрывает от людей истину, и стих за стихом вновь перевожу, сличаю и соединяю четыре Евангелия.

Работа эта продолжается уже шестой год. Каждый год, каждый месяц я нахожу новые и новые уяснения и подтверждения основной мысли, исправляю вкравшиеся в мою работу, от поспешности и увлеченья, ошибки, исправляю их и дополняю то, что сделано. Жизнь моя, которой остается уже немного, вероятно, кончится раньше этой работы. Но я уверен, что работа эта нужна, и потому делаю, пока жив, что могу.

Такова моя продолжительная внешняя работа над богословием, Евангелиями. Но внутренняя работа моя, та, про которую я хочу рассказать здесь, была не такая. Это не было методическое исследование богословия и текстов Евангелий, — это было мгновенное устранение всего того, что скрывало смысл учения, и мгновенное озарение светом истины. Это было событие, подобное тому, которое случилось бы с человеком, тщетно отыскивающим по ложному рисунку значение кучи мелких перемешанных кусков мрамора, когда бы вдруг по одному наибольшему куску он догадался, что это совсем другая статуя; и, начав восстановлять новую, вместо прежней бессвязности кусков, на каждом обломке, всеми изгибами излома сходящимися с другими и составляющими одно целое, увидал бы подтверждение своей мысли. Это самое случилось со мной. И вот это-то я хочу рассказать.

Я хочу рассказать, как я нашел тот ключ к пониманию учения Христа, который мне открыл истину с ясностью и убедительностью, исключающими сомнение.

Открытие это сделано было мною так. С тех первых пор детства почти, когда я стал для себя читать Евангелие, во всем Евангелии трогало и умиляло меня больше всего то учение Христа, в котором проповедуется любовь, смирение, унижение, самоотвержение и возмездие добром за зло. Такова и оставалась для меня всегда сущность христианства, то, что я сердцем любил в нем, то, во имя чего я после отчаяния, неверия признал истинным тот смысл, который придает жизни христианский трудовой народ, и во имя чего я подчинил себя тем же верованиям, которые исповедует этот народ, то есть православной церкви. Но, подчинив себя церкви, я скоро заметил, что я не найду в учении церкви подтверждения, уяснения тех начал христианства, которые казались для меня главными; я заметил, что эта дорогая мне сущность христианства не составляет главного в учении церкви. Я заметил, что то, что представлялось мне важнейшим в учении Христа, не признается церковью самым важным. Самым важным церковью признается другое. Сначала я не приписывал значения этой особенности церковного учения. “Ну что ж, — думал я, — церковь, кроме того же смысла любви, смирения и самоотвержения, признает еще и этот смысл догматический и внешний. Смысл этот чужд мне, даже отталкивает меня, но вредного тут нет ничего”.

Лев Толстой «В чем моя вера?»

В чем моя вера?

Язык написания: русский

osipdark, 20 сентября 2018 г.

«То, что человек сознает в себе свободным — это и есть то, что рождено от бесконечного, от того, что мы называем Богом . Это рождение от Бога, этого сына Бога в человеке, мы должны возвысить в себе для того, чтобы получить жизнь истинную» (Л.Н. Толстой, «В чем моя вера?»)

Как и многие специалисты, люди известные да и простые, я склоняюсь к тому, что система российского образования представляет собой жуткую, неслаженную, громоздкую, порой и вовсе абсурдную химеру, которая «не лечит, а лишь калечит». Пусть это касается всех ее уровней и предметов, областей знаний, по мне прежде всего у нас, литературоцентричной нации, страдает именно школьная литература. Странная, дикая, слишком однобокая, непоследовательная и не способная вдохновить ребенка на любовь к чтению. Особенно тяжко приходится Льву Николаевичу. Точнее деткам с Львом Николаевичам. В них сразу «летит» четырехтомный талмуд Толстого «Война и мир», который за несколько месяцев до старта государственных экзаменов заставляют прочитать от корки до корки, да еще и выучить некоторые куски наизусть. При этом забывают о малой его прозе, более компактных и интересных произведениях, которые действительно могут привить юным чтецам интерес к великому русскому писателю. Неподготовленных, замороченных «экзаменами всей жизни» ребят просто-напросто бросают на глыбу литературного гиганта без всякой помощи и предварительного объяснения. И что уж в таком случае говорить о великолепной публицистике Льва Николаевича, которая в тысячу раз лучше показывают внутренний мир и взгляды писателя, которые не смогут не вызвать любопытства в молодых сердцах. Речь об многочисленных эссе по типу «О голоде» и, разумеется, полуавтобиографических и религиозно-философских работах Толстого: «Исповедь» и «В чем моя вера?».

Действительно, «благодаря» школьной программе, я не знал Толстого таким, каким он был на самом деле. Помню, как со своим все еще никуда не ушедшим юношеским максимализмом я корил и попрекал ту пассивность, бездейственность, предрешенность, которую, как мне казалось, Лев Николаевич пропагандирует и возносит как некий неоспариваемый идеал. Теперь я вижу, что во многом моя оценка мировоззрения «зеркала русской революции» была неоправданной и несправедливой. Да и не казался этот седовласый, могучего роста и силы, прыткого ума настолько глубокой, в чем-то даже трагичной фигурой, ранимой душой, переполненной, оказывается, здравым нонконформизмом и нигилизмом. Но «Исповедь» сняла пелену с этих таинственных эпизодов жизни Льва Николаевича. И никогда бы я не поверил, что самый успешный и влиятельный писатель того времени думал в 50 лет покончить со своей жизнью, отчего тот перестал даже на любимую охоту ходить. Ибо боялся, что не сдержится и при помощи пули навсегда расстанется с жизнью и мыслями о ней. И до чего удивительно просто, равномерно и истинно они изложены. «Исповедь» великолепно показывает терзания по смыслу жизни в мире, где Бог благодаря религии давно умер, но кровь которого все еще кипит в народе. В черном люде, который несмотря ни на что живет и не теряет страсть к жизни в царской России. Именно к нему Лев Николаевич и примкнул, именно в его веру и погрузился, нашел правду, которую стал проверять в своем более фундаментальном труде — эссе «В чем моя вера?».

Читать еще:  Предвидел ли иегова согрешение адама и евы. Приворот в домашних условиях: кто делал, отзывы о том, как сложилась их жизнь

Не важно, насколько вы христианин или воинствующий атеист. Данное философское произведение достойно вашего глаза хотя бы благодаря никуда не пропавшей актуальности. «В чем моя вера?» — это направленный к Справедливости, Истине и Богу поток мыслей повидавшего и прочитавшего разное человека, который планомерно, кропотливо и дотошно показывает то же, что и Ницше. Бог мертв, и приговор ему давно и негласно вынесли погрязшие во всех смертных грехах и соблазнах церковники. Но в отличие от создателя жанра философского романа, Лев Николаевич не считает, что Божественный свет потерян для человечества. Наоборот, он все еще теплится в наших сердцах, а узреть его добродетельную правду можно в корнях христианства. Точнее, псевдохристианства. В Евангелиях, в доподлинных речах Иисуса Христа, особенно в Нагорной проповеди. И можно с этого момента сколь угодно жестко и много критиковать «иносказания, толкования и нелепые интерпретации» графа Толстого, но никаких крамольных кривотолков и намеренно лживых трактовок в тексте вы не найдете. Ведь Лев Николаевич говорит две вполне разумные и, если вдуматься, вполне христианские вещи. Читайте слова Христа, помыслите о них для начала в их непосредственном смысле и опробуйте на жизни. И если они наполняют ее смыслом и счастьем, ведь обладание Истиной — это счастье, до это законы Мессии, Сына Божьего. И без метафизических надстроек идеи равенства всех людей, недопустимости насилия и прочих злых поступков и деяний, темной природы государственных институтов — судов, армий в частности, взаимопомощи между всеми, не кажутся злонамеренным передергиванием спятившего на старости лет от экзистенциального кризиса старика-писателя. Эти правила жизни кажутся вполне правильными, искренними, добрыми, необходимыми для сосуществования человеческих особей. Поэтому не имеет значение, насколько применительны к логиям Христовым метафизические и мистические дополнения, есть ли загробная жизнь и реальны ли три ипостаси Господа. Простой и прямой взгляд на них, который предлагает Лев Толстой, дает верные правила жизни. А заключаются они, по сути, в следующем: не делай зла другому, помогай своим ближним и не позволяй ни над собой властвовать, ни над другими, ни самому себе над людьми.

Но подобный совет понимания Пророка открывает нам дверь не только к правильной жизни, но и к более полному осознанию неправильности существующего. Церкви, государства, войн, капитализма, частной собственности, гнета над людьми всяческих структур. А выход из всего этого такой, что он заставляет вспомнить все антиэтатистские учения прошлого и настоящего, столь многочисленные, что не поддаются перечислению в простом предложении. Но, благо, большинство из низ подходят под одно простое слово — анархизм. Пусть Лев Николаевич так и не упомянул этого слова прямо, но с запасом озвучил десяток других. Из-за оных и всей этой критики догматических религий и иерархических институтов в целом он, видимо, и получил свое знаменитое прозвище от Владимира Ленина. Так что, как бы это глупо не звучало, но настоящее христианство, истинная вера в Бога (во всяком случае, по словам и исследованиям Толстого) означает безусловную и вездесущую свободу, безгосдуарственный строй всего человечества. Ведь как иначе иначе может получиться из заглавной цитаты этой рецензии? Никак иначе, ведь Бог по Толстому — это именно свобода. Это задавленное марксистское богостроительство, вера в человечество и его светлое начало. В тот свет в наших сердцах, который и есть истинный, подлинный Бог. Так что «свобода, равенство и братство» — вполне христианский девиз.

Конечно же, толстовство не решает всех проблем. Под большим вопросом остается возможность сосуществование не-насильников в насильственном мире. Насколько это реалистично в подобной обстановке, если у добра нет кулаков и оно не собирается их применить для ниспровержения зла? Можно ли мученичеством небольшой группы не-насильников победить мучителей Земли и «перевернуть игру»? Способно ли бездействие одолеть действие? Да и не без противоречий новоявленные доктрины Толстого. К примеру, тот в «Чем моя вера» хоть и заверяет о том, что отныне не будет наносить насилия иным людям, но детям во их же благо («избавления от скорого зла») подобное допустимо. Но это преподносится как исключительное исключение, так что бог с ним. В общем, крайне остро социальные и философские вопросы. Правда, возникают и могут возникнуть претензии к полному отсечению всего сакрального, потустороннего, находящегося вне действительности. Насколько можно считать толстовское учение христианским и вообще религиозным, если в нем Бог практически ниспровержен до коллективного бытия человека? Может ли ноша ненасильственного сопротивления изменить мир и принести индивидуальное счастье на практике? Не знаю, но стройный ряд суждений Льва Николаевича по этому поводу имеет самое полное право на существование. А также он обязателен для прочтения своим великим и могучим русским языком, прекрасными метафорами и сравнениями, библейскими отсылками и цитатами. Чего стоит один только момент диалога гренадера и графа, противоречие военного устава и Евангелия. А критика «Пространного христианского катехизиса церкви» на предмет соответствия учению Христа? Поэтому абсолютно всем «Исповедь» и «В чем моя вера» — обязательна к изучению.

Читать еще:  Сонник лежать на мягкой кровати. К чему снится много кроватей

Спор студента и профессора о Боге и вере. Обязательно к прочтению.

Один умный профессор однажды в университете задал студенту интересный вопрос.

Профессор: Бог хороший?

Профессор: А Дьявол хороший?

Профессор: Верно. Скажи мне, сынок, существует ли на Земле зло?

Профессор: Зло повсюду, не так ли? И Бог создал все, верно?

Профессор: Так кто создал зло?

Профессор: На планете есть уродство, наглость, болезни, невежество? Все это есть, верно?

Профессор: Так кто их создал?

Профессор: Наука утверждает, что у человека есть 5 чувств, чтобы исследовать мир вокруг. Скажи мне, сынок, ты когда-нибудь видел Бога?

Студент: Нет, сэр.

Профессор: Скажи нам, ты слышал Бога?

Студент: Нет, сэр.

Профессор: Ты когда-нибудь ощущал Бога? Пробовал его на вкус? Нюхал его?

Студент: Боюсь, что нет, сэр.

Профессор: И ты до сих пор в него веришь?

Профессор: Исходя из полученных выводов, наука может утверждать, что Бога нет. Ты можешь что-то противопоставить этому?

Студент: Нет, профессор. У меня есть только вера.

Профессор: Вот именно. Вера – это главная проблема науки.

Студент: Профессор, холод существует?

Профессор: Что за вопрос? Конечно, существует. Тебе никогда не было холодно?

(Студенты засмеялись над вопросом молодого человека)

Студент: На самом деле, сэр, холода не существует. В соответствии с законами физики, то, что мы считаем холодом в действительности является отсутствием тепла. Человек или предмет можно изучить на предмет того, имеет ли он или передает энергию. Абсолютный ноль (-460 градусов по Фаренгейту) есть полное отсутствие тепла. Вся материя становится инертной и неспособной реагировать при этой температуре. Холода не существует. Мы создали это слово для описания того, что мы чувствуем при отсутствии тепла.

(В аудитории повисла тишина)

Студент: Профессор, темнота существует?

Профессор: Конечно, существует. Что такое ночь, если не темнота:

Студент: Вы опять неправы, сэр. Темноты также не существует. Темнота в действительности есть отсутствие света. Мы можем изучить свет, но не темноту. Мы можем использовать призму Ньютона, чтобы разложить белый свет на множество цветов и изучить различные длины волн каждого цвета. Вы не можете измерить темноту. Простой луч света может ворваться в мир темноты и осветить его. Как вы можете узнать насколько темным является какое-либо пространство? Вы измеряете, какое количество света представлено. Не так ли? Темнота это понятие, которое человек использует, чтобы описать, что происходит при отсутствии света. А теперь скажите, сэр, смерть существует?
Профессор: Конечно. Есть жизнь, и есть смерть – обратная ее сторона.

Студент: Вы снова неправы, профессор. Смерть – это не обратная сторона жизни, это ее отсутствие. В вашей научной теории появилась серьезная трещина.

Профессор: К чему вы ведете, молодой человек?

Студент: Профессор, вы учите студентов тому, что все мы произошли от обезьян. Вы наблюдали эволюцию собственными глазами?

Профессор покачал головой с улыбкой, понимая, к чему идет разговор.

Студент: Никто не видел этого процесса, а значит вы в большей степени священник, а не ученый.

(Аудитория взорвалась от смеха)

Студент: А теперь скажите, есть кто-нибудь в этом классе, кто видел мозг профессора? Слышал его, нюхал его, прикасался к нему?

(Студенты продолжали смеяться)

Студент: Видимо, никто. Тогда, опираясь на научные факты, можно сделать вывод, что у профессора нет мозга. При всем уважении к вам, профессор, как мы можем доверять сказанному вами на лекциях?

(В аудитории повисла тишина)

Профессор: Думаю, вам просто стоит мне поверить.

Студент: Вот именно! Между Богом и человеком есть одна связь – это ВЕРА!

Источники:

http://libking.ru/books/prose-/prose-rus-classic/56355-lev-tolstoy-v-chem-moya-vera.html
http://fantlab.ru/work433360?sort=mark
http://pikabu.ru/story/spor_studenta_i_professora_o_boge_i_vere_obyazatelno_k_prochteniyu_407170

Ссылка на основную публикацию
Статьи на тему: