Что такое царский путь. Что такое «царский путь»? О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно

Что такое царский путь. Что такое «царский путь»? О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно

  • ЖАНРЫ
  • АВТОРЫ
  • КНИГИ 587 619
  • СЕРИИ
  • ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 544 941

ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО АВВЫ ДОРОФЕЯ ДУШЕПОЛЕЗНЫЕ ПОУЧЕНИЯ и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные ВАРСОНУФИЯ ВЕЛИКОГО и ИОАННА ПРОРОКА

«Душеполезные поучения» преподобного Аввы Дорофея — это бесценное сокровище духовной мудрости. Благодать Божия, которой был преисполнен Авва Дорофей, по слову Спасителя соделалась в нем неиссякаемым «источником воды, текущей в жизнь вечную». В книге все христиане — и иноки, и миряне — найдут множество спасительных и душеполезных советов и наставлений.

Авва Дорофей очень доступно и просто говорит о том, что необходимо для каждого человека: о хранении совести, о том, как переносить искушения, как проходить путь Божий разумно и внимательно, о созидании душевного дома добродетелей. Оптинские старцы так говорили о книге Аввы Дорофея: «Соединяя в своих поучениях глубокое ведение сердца человеческого с христианскою простотою, преподобный Дорофей предлагает ясное духовное зеркало, в котором каждый может увидеть самого себя и вместе найти вразумление и совет, как исправить свои душевные немощи и мало-помалу достигнуть чистоты и безстрастия».

Читая эту книгу, мы можем от самого святого Аввы Дорофея получить ответы на множество вопросов духовной жизни, с которыми сталкиваемся каждый день.

Краткое сказание о преподобном Дорофее

Мы не имеем оснований для точного определения времени, в которое жил преподобный Дорофей, более известный в качестве писателя. Приблизительно же можно определить оное свидетельством схоластика Евагрия, который, в своей церковной истории, писанной, как известно, около 590 года, упоминает о современнике и наставнике преп. Дорофея Великом старце Варсануфии, говоря, что он «еще живет, заключившись в хижине» [См. церковную историю Евагрия схоластика. СПб., 1853 г. Ч.4. Г.33]. Отсюда можно заключить, что преп. Дорофей жил в конце VI-го и начале VII-го века. Предполагают, что он был родом из окрестностей Аскалона. Раннюю молодость свою он провел в прилежном изучении светских наук. Это видно из собственных слов его, помещенных в начале 10-го поучения, где Преподобный говорит о себе: «Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю; когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что я ел, или пил, или как спал. И никогда не позволял завлечь себя на обед с кем-нибудь из друзей моих, и даже не вступал с ними в беседу во время чтения, хотя и был общителен и любил своих товарищей. Когда философ отпускал нас, я омывался водою, ибо иссыхал от безмерного чтения и имел нужду каждый день освежаться водою; приходя же домой, я не знал, что буду есть, ибо не мог найти свободного времени для распоряжения касательно самой пищи моей, но у меня был верный человек, который готовил мне, что он хотел. А я ел, что находил приготовленным, имея и книгу подле себя на постели, и часто углублялся в нее. Также и во время сна она была подле меня на столе моем, и, уснув немного, я тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение. Опять вечером, когда я возвращался (домой) после вечерни, я зажигал светильник и продолжал чтение до полуночи и (вообще) был в таком состоянии, что от чтения вовсе не знал сладости покоя».

Учась с такой ревностью и усердием, преп. Дорофей приобрел обширные познания и развил в себе природный дар слова, как о сем упоминает неизвестный писатель послания о книге его поучений, говоря, что Преподобный «был высок по дару слова» и подобно мудрой пчеле, облетая цветы, собирал полезное из сочинений светских философов, и предлагал это в своих поучениях для общего назидания. Может быть, и в этом случае Преподобный следовал примеру св. Василия Великого, наставления которого он изучал и старался исполнять на самом деле.

Из поучений преподобного Дорофея и его вопросов св. старцам, ясно видно, что он хорошо знал произведения языческих писателей, но несравненно более писания св. Отцев и Учителей Церкви: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Климента Александрийского и многих знаменитых подвижников первых веков Христианства; а сожительство с великими старцами и труды подвижничества обогатили его опытным знанием, о чем свидетельствуют его поучения.

Хотя мы не знаем о происхождении Преподобного, но из бесед его с великими старцами видно, что он был человек достаточный, и еще прежде вступления в монашество пользовался наставлениями знаменитых подвижников св. Варсануфия и Иоанна. Это оказывается из ответа, данного ему св. Иоанном на вопрос о раздаче имения: «Брат! На первые вопросы отвечал я тебе как человеку, еще требовавшему млека. Теперь же, когда ты говоришь о совершенном отречении от мира, то слушай внимательно, по слову Писания: разшири уста твоя и исполню я» (Псал. 80, 11). Из этого очевидно, что св. Иоанн давал ему советы еще прежде совершенного отречения от мира. К сожалению, до нас не дошли все сии душеполезные слова святых старцев. Мы имеем только те из них, которые сохранились в книге Ответов св. Варсануфия и Иоанна.

Не знаем, какая причина побудила преподобного Дорофея оставить мир, но, рассматривая его поучения и в особенности вопросы св. старцам, можно заключить, что он удалился из мира, имея в виду только одно — достигнуть Евангельского совершенства чрез исполнение заповедей Божиих. Он сам говорит о святых мужах в 1-м поучении своем: «Они поняли, что, находясь в мире, не могут удобно совершать добродетели и измыслили себе особенный образ жизни, особенный образ действования, — я говорю о монашеской жизни, — и начали убегать от мира и жить в пустынях».

Вероятно, на эту решимость имели благодетельное влияние и беседы святых старцев; ибо, поступив в монастырь преп. Серида, Дорофей немедленно предал себя в совершенное послушание св. Иоанну Пророку, так что ничего не позволял себе делать без его совета. «Когда я был в общежитии, говорит о себе преподобный, я открывал все свои помыслы старцу Авве Иоанну, и никогда, как я сказал, не решался сделать что-либо без его совета. Иногда помысл говорил мне: “Не тоже ли (самое) скажет тебе старец? Зачем ты хочешь беспокоить его?” А я отвечал помыслу: “Анафема тебе, и рассуждению твоему, и разуму твоему, и мудрованию твоему, и ведению твоему; ибо, что ты знаешь, то знаешь от демонов”. Итак, я шел и вопрошал старца. И случалось иногда, что он отвечал мне то самое, что у меня было на уме. Тогда помысл говорил мне: “Ну что же? (Видишь), это то самое, что и я говорил тебе: не напрасно ли беспокоил ты старца?” А я отвечал помыслу: “Теперь оно хорошо, теперь оно от Духа Святого, твое же внушение лукаво, от демонов, и было делом страстного состояния (души)”. Итак, никогда не попускал я себе повиноваться своему помыслу, не вопросив старца».

Читать еще:  Евангелие от иоанна 12. Большая христианская библиотека

Воспоминание о большом прилежании, с которым преп. Дорофей занимался светскими науками, поощряло его и в трудах добродетели. Когда я вступил в монастырь, пишет он в 10-м поучении своем, то говорил сам себе: «Если при обучении светским наукам родилось во мне такое желание и такая горячность, от того, что я упражнялся в чтении и оно обратилось мне в навык; то тем более (будет так) при обучении добродетели, и из этого примера я почерпал много силы и усердия».

Картина его внутренней жизни, и преуспеянии под руководством старцев открывается нам отчасти из его вопросов к духовным отцам, и наставникам в благочестии; а в поучениях его находим некоторые случаи, свидетельствующие о том, как он понуждал себя к добродетели и как преуспел в ней. Обвиняя всегда самого себя, он старался покрывать недостатки ближних любовью, и проступки их в отношении к нему приписывал искушению или незлонамеренной простоте. Так в 4-м поучении своем, Преподобный приводит несколько примеров, из которых видно, что, будучи сильно оскорбляем, он терпеливо переносил это, и, проведя, как он сам говорит, в общежитии 9-ть лет, никому не сказал оскорбительного слова.

О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно. Преподобный Авва Дорофей

Позаботимся о себе, братия, будем внимательны. Кто нам даст время сие, если мы понапрасну потеряем его? Поистине мы будем искать сих дней и не найдём их. Авва Арсений всегда говорил себе: “Арсений, для чего ты вышел из мира?” А мы находимся в такой гибельной лености, что не знаем даже, чего мы тогда желали, и потому не только не преуспеваем, но и скорбим всегда. Это происходит с нами от того, что не имеем внимания в сердце нашем. И подлинно, если бы мы хотели немного подвизаться, то мы не скорбели бы много и не испытывали бы трудностей; ибо если кто вначале понуждает себя, то, продолжая подвизаться, он мало-помалу преуспевает и потом с покоем совершает добродетели; поелику Бог, видя, что он понуждает себя, подаёт ему помощь. Итак, будем и мы понуждать себя, положим доброе начало, усердно пожелаем доброго; ибо хотя мы ещё не достигли совершенства, но самое сие желание есть уже начало нашего спасения; от этого желания мы начнём, с помощию Божиею, и подвизаться, а через подвиг получаем помощь к стяжанию добродетелей. Посему-то некто из отцов сказал: “Дай кровь и приими дух”, т. е. подвизайся и получишь навык в добродетели.

Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю; когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что ел, или что пил, или как спал. И никогда не позволял завлечь себя на обед с кем-нибудь из друзей моих и даже не вступал с ними в беседу во время чтения, хотя и был общителен и любил своих товарищей. Когда же учитель отпускал нас, я омывался водою, ибо иссыхал от безмерного чтения, и имел нужду каждый день освежаться водою; приходя же домой, я не знал, что буду есть, ибо не мог найти свободного времени для распоряжений касательно самой пищи моей, но у меня был верный человек, который готовил мне, что он хотел. А я ел, что находил приготовленным, имея книгу подле себя на постели, и часто углублялся в неё. Также и во время сна она была подле меня на столе моем, и, уснув немного, я тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение. Опять вечером, когда я возвращался домой после вечерни, я зажигал светильник и продолжал чтение до полуночи, и вообще был в таком состоянии, что от чтения вовсе не знал сладости покоя.

Итак, когда я вступил в монастырь, то говорил сам себе: “Если при обучении внешнему любомудрию родилось во мне такое желание и такая горячность от того, что я упражнялся в чтении, и оно обратилось мне в навык, то тем более будет так при обучении добродетели”, и из этого примера я почерпал много силы и усердия. Так, если кто хочет приобрести добродетель, то он не должен быть нерадивым и рассеянным. Ибо как желающий обучиться плотничеству не занимается иным ремеслом, так и те, которые хотят научиться деланию духовному, не должны заботиться ни о чём другом, но день и ночь поучаться в том, как бы приобрести оное. А иначе приступающие к сему делу не только не преуспевают, но и сокрушаются, неразумно утруждая себя. Ибо кто не внимает себе и не подвизается, тот легко уклоняется от добродетели: потому что добродетели суть средина, тот царский путь, о котором один святой старец сказал: “Ходите путём царским, и считайте поприща вёрсты”.

Итак, добродетели, как я сказал, суть средина между излишеством и недостатком. Поэтому и сказано в Писании: не совратитися ни на десно, ни на лево (Втор. 5:32). И святой Василий говорит: “Прав сердцем тот, чей помысл не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к средине добродетели”. Зло само по себе есть ничто, ибо оно не есть какое-либо существо и не имеет никакого состава. Нет, но душа, уклонившись от добродетели, делается страстною и рождает грех, потому и томится им, не находя в нём для себя естественного успокоения. И дерево разве имеет по естеству червей внутри себя? Но заводится в нём малая гнилость; от этой гнилости рождается червь, и сей самый червь съедает дерево. Также и медь сама производит ржавчину, и сама опять поедается ржавчиною. И одежды сами производят моль, и эта же моль, от них происшедшая, их съедает и портит. Так и душа сама производит зло, которое прежде вовсе не существовало, и не имеет, как я сказал, никакого состава, и опять сама мучится от зла; и хорошо сказал святой Григорий: “Огонь есть порождение вещества, и поедает вещество, как и злых зло”. То же самое видим и в телесной болезни: когда кто живет беспорядочно и не бережёт здоровья, то происходит избыток или недостаток чего-нибудь в теле, и потом человек делается от сего больным: а прежде этого вовсе не существовало болезни, и она не была когда-либо чем-нибудь самобытным, и опять, по исцелении тела, болезнь уже вовсе не существует.

Так что и зло есть недуг души, лишившейся свойственного ей и по естеству ей принадлежащего здравия, которое есть добродетель. Потому мы и сказали, что добродетели суть средина: так, мужество находится посреди страха и наглости; смиренномудрие – посреди гордости и человекоугодия; также и благоговение – посреди стыда и бесстыдства, подобно сему и прочие добродетели.

Читать еще:  Когда начинается стрелец по гороскопу. Общее описание знака

Итак, когда человек удостоился приобрести сии добродетели, то он бывает благоугоден пред Богом, и хотя все видят, что он ест, пьёт и спит, как и прочие люди, но таковой благоугоден Богу за добродетели, которые имеет. А кто не внимает себе и не охраняет себя, тот легко уклоняется от сего пути или направо, или налево, т. е. или в излишество, или в недостаток, и производит в себе недуг, который составляет зло. Вот это царский путь, коим шествовали все святые.

Поприща же (вёрсты) суть различные устроения, которые каждый всегда должен считать и замечать непрестанно: где он, до какой версты достиг, и в каком устроении находится? Именно: мы подобны людям, которые имели намерение идти во Святой Град (Иерусалим); выйдя из одного города, некоторые прошли пять вёрст и остановились, другие прошли десять, иные совершили и половину пути, а иные нимало не прошли по нём, но пребывают вне ворот, в смрадном предместье его. Из тех же, которые находятся на пути, случается, что некоторые пройдут две версты и, заблудившись, возвращаются, или, прошедши две версты вперёд, отходят пять назад; другие же дошли до самого города, но остались вне его и не вошли внутрь города. То же бывает с нами: ибо некоторые из нас оставили мир и вступили в монастырь с намерением стяжать добродетели: и одни сделали немногое и остановились; иные больше, а другие совершили половину дела и остановились; иные вовсе ничего не сделали, но, думая, что вышли из мира, остались в мирских страстях и в злосмрадии их; иные совершают немного доброго и опять разоряют это; а некоторые разоряют и более того, что совершили. Другие же хотя и совершили добродетели, но имели гордость и уничижали ближнего, а потому не вошли во град, но пребывают вне его. Следовательно, и эти не достигли своей цели, ибо хотя они дошли до самых ворот града, но остались вне его, а потому и сии не исполнили своего намерения.

Итак, каждый из нас должен замечать, где он находится: вышел ли он из своего города, но остановился вне ворот в смрадном предместье его; или прошёл мало, или много; или достиг до половины пути; или идёт две версты вперед и две назад; или дошел до града и взошёл в Иерусалим; или хотя и достиг до града, но не мог войти в него. Каждый пусть рассматривает своё состояние, где он находится.

Есть три устроения души в человеке: он или действует по страсти, или сопротивляется ей, или искореняет её. Действует по страсти тот, кто приводит её в исполнение, удовлетворяет ей. Сопротивляется ей тот, кто не действует по ней и не отсекает её, но, любомудрствуя, как бы минует страсть, однако имеет её в себе. А искореняет страсть тот, кто подвизается и делает противное страсти.

Но эти три устроения имеют великую обширность. Например, назовите какую угодно страсть, и мы разберём её. Хотите ли, скажем о гордости? Хотите ли, скажем о блуде, или хотите лучше, чтобы мы поговорили о тщеславии? Ибо мы весьма побеждаемся им. По тщеславию человек не может слышать слово от брата своего. Иной, когда услышит одно слово, смущается или отвечает пять слов или десять на одно слово, и враждует и огорчается. И когда спор прекратится, он продолжает иметь помыслы на сказавшего ему оное слово, и помнит зло, и жалеет, что он не сказал более того, что сказал, и готовит в себе ещё худшие слова, чтобы сказать ему. И постоянно говорит: “Зачем я не сказал ему того-то, зачем он мне это сказал, и я ему то-то скажу”, и постоянно гневается. Вот одно устроение. Это значит, что зло обратилось в навык. Бог да избавит нас от такого устроения, ибо оно непременно подлежит муке, потому что всякий грех, исполняемый на деле, подлежит аду, и хотя бы таковой человек захотел покаяться, он не может один преодолеть страсти, если не получит помощи от некоторых святых, как сказали и отцы. Посему-то я всегда говорю вам: старайтесь отсекать страсти, прежде нежели они обратятся вам в навык.

Другой, когда услышит слово, хотя и смущается и также отвечает пять слов или десять на одно, и жалеет, что не сказал и других трёх худших, и скорбит и помнит зло, но по истечении нескольких дней изменяется. Другой проводит неделю в таком состоянии и переменяется, а иной изменяется и через день. Другой же оскорбляет, ссорится, смущается, смущает, и тотчас обращается. Видите, сколько различных устроений! Однако все сии люди, пока они исполняют страсть, подлежат аду.

Скажем и о тех, которые сопротивляются страсти. Иной, когда услышит слово, печалится, но не о том, что его оскорбили, а о том, что он не перенёс сей обиды: таковой находится в состоянии подвизающихся и сопротивляющихся страсти. Другой подвизается и трудится, но, наконец, побеждается понуждением страсти. Иной не хочет отвечать оскорбительно, но увлекается привычкою. Другой старается не сказать отнюдь ничего обидного, но скорбит о том, что ему досадили, однако осуждает себя за то, что скорбит, и раскаивается в сём. Иной не огорчается оскорблением, но и не радуется о нём. Вот эти все сопротивляются страсти. Но два из них имеют отличие от прочих. Кто побеждается в подвиге и кто увлекается привычкою, тем угрожает опасность подвергнуться беде действующих по страсти.

Сказал же я о них, что и они в числе сопротивляющихся страсти, ибо произволением своим остановили страсть и не хотят по ней действовать, но и скорбят, и подвизаются. Отцы же сказали, что всякое дело, которого душа не хочет, бывает маловременно. Но таковые должны испытать себя, не исполняют ли они если не самую страсть, то что-либо из побуждающего к страсти, и потому побеждаются или увлекаются ею? Находятся и такие, которые стараются остановить страсть, но по внушению другой страсти – один молчит по тщеславию, другой по человекоугодию или по иной какой-либо страсти: сии злым хотят исцелить злое. Но авва Пимен сказал, что зло никак не истребляет зла. Таковые принадлежат к действующим по страсти, хотя и сами себя обольщают.

Наконец, желаем сказать и о тех, которые искореняют страсть. Иной радуется, когда его оскорбляют, но потому, что имеет в виду награду: сей принадлежит к искореняющим страсть, но неразумно. Другой радуется, получая оскорбление, и думает, что он должен был претерпеть оскорбление, потому что он подал повод к тому: сей разумно искореняет страсть. Ибо принимать оскорбление, возлагать вину на себя и почитать все находящее на нас за наше собственное – есть дело разума, потому что каждый молящийся Богу: “Господи, дай мне смирение”, должен знать, что он просит Бога, дабы Он послал ему кого-нибудь оскорбить его. Итак, когда кто-либо оскорбляет его, то он и сам должен досадить себе и уничижить себя мысленно, чтобы в то время, когда другой смиряет его извне, он сам смирял себя внутренно. Другой не только радуется, когда его оскорбляют, и почитает виновным самого себя, но и сожалеет о смущении оскорбившего его. Бог да введёт нас в таковое устроение.

Читать еще:  Совместимость девы и рыбы мужчины в любви. Совместимость женщины-девы и мужчины-рыб

Видите ли, сколь обширны сии три устроения? Итак, каждый из нас пусть рассматривает, как я сказал, в каком он находится устроении. Добровольно ли он действует по страсти и удовлетворяет ей? Или, не желая действовать по ней, побеждается ею? Или действует по страсти, увлекаясь привычкою, и, сделав это, скорбит и кается, что так поступил? Или подвизается разумно остановить страсть? Или подвизается против одной страсти ради другой, как мы сказали, что иной молчит по тщеславию, или по человекоугодию, или вообще по какому-нибудь человеческому помыслу? Или он начал искоренять страсть, и разумно ли искореняет её, и делает противное страсти? Каждый пусть узнает, где он находится, на каком поприще. Ибо мы должны испытывать себя не только каждый день, но и каждый год, и всякий месяц, и каждую неделю, и говорить: прошлую неделю меня так беспокоила сия страсть, а теперь каков я? Так же и каждый год спрашивать себя: прошлого года я так побеждался сею страстию, а ныне каков? Так и всегда должны испытывать себя, успели ли мы сколько-нибудь или находимся в том же устроении, в каком были прежде, или впали в худшее.

Бог да даст нам силу, чтобы мы, если б и не успели искоренить страсть, то по крайней мере не действовали по ней и сопротивлялись оной. Ибо поистине тяжкое дело – действовать по страсти и не сопротивляться ей. Скажу вам пример, кому подобен тот, кто действует по страсти и удовлетворяет ей. Он подобен человеку, который, будучи поражаем от врага своего стрелами, берёт их и собственными руками вонзает в своё сердце. Сопротивляющийся страсти подобен осыпаемому стрелами врага своего, но облёченному в броню и потому не получающему ран. А искореняющий страсть подобен тому, кто, будучи осыпаем стрелами врага своего, сокрушает их или возвращает в сердца врагов, как сказано в псалме: меч их да внидет в сердца их, и луцы их да сокрушатся (Пс. 36:15).

Итак, постараемся и мы, братия, если не можем возвращать оружие их в сердца их, то по крайней мере не принимать стрел и не вонзать их в сердца наши; но и облечёмся в броню, чтобы не быть уязвленными от них. Благий Бог да покроет нас от них, да подаст нам внимание и да наставит нас на путь Свой, ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение во веки.

Что такое «царский путь»?

На вопросы читателей отвечает Благочинный Безымянского округа г. Самары протоиерей Олег Китов.

Здравствуйте, батюшка!
Расскажите, пожалуйста, про «царский путь». Я начинающая верующая. В церковь стала ходить недавно, духовного отца пока нет, поэтому спросить больше не у кого. Я боюсь впасть в крайность, одну или другую. Я еще плохо знаю, что допустимо, а что – категорически нет. Подскажите, как найти эту середину?

Ксения

«Царский путь» – это тот путь, который проложил для нас Сам Христос, и Он же призывает нас всех следовать за Ним, отвергшись себя и взяв свой крест. Это тот путь, который ведет ко Спасителю и с которого нельзя сходить ни в ту, ни в другую сторону. Этим путем прошли тысячи и даже миллионы Христиан, проторив вослед Спасителя для нас дорогу в Небо, в Царствие Небесное. Если говорить об опасности крайностей на пути следования по дороге спасения, то здесь, пожалуй, все ясно. Опасно быть и теплохладным «христианином», опасно так же, а может, и более того, быть слепым фанатиком. Так как «хладный» еще может возгореться спасительной верою и начать подвизаться в добром подвиге, а вот неразумный «праведник», выгорев в самом себе неистинной верою и огнем горделивого самомнения, вряд ли встанет на путь спасения. Это те самые крайности, на которые толкает нас враг или же мы сами по лени или по самомнению своему выбираем себе как вектор движения жизни. Они ложные и приведут вовсе не к Богу, а к погибели. Бог же нас ведет именно «царским путем». Путем не каким-то средненьким, как некоторые считают, а путем Крайней Крайности. То есть путем Креста и самоотверженности. Путем истины.
Учение о «царском пути» поясняет Святитель Василий Великий: «Правый сердцем тот, чья мысль не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к середине добродетели». Это учение также изложил Православный святой V века преподобный Иоанн Кассиан в своем собеседовании «О трезвении»: «Изо всех сил и со всем напряжением должны мы стремиться к тому, чтобы посредством смирения стяжать благой дар трезвения, который может сохранить нас неповрежденными от чрезмерности с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности существуют с обеих сторон – справа есть опасность быть обманутым излишним воздержанием, а слева – увлечься в беззаботность и расслабленность». «Чрезмерное воздержание, далее пишет он, вреднее насыщения, потому что посредством покаяния от последнего можно перейти к правильному пониманию, а от первого – нет» (то есть потому, что гордость своей «добродетельностью» стоит поперек пути покаянного смирения).
Соблюсти «царский путь» в духовной жизни – это целое искусство. И нашедший его с Божией помощью идет дорогой прямой и безопасной. На протяжении столетий Христиане из поколения в поколение накапливали опыт духовного делания, и Церковь как хранительница всего доброго и спасительного была источником всякой мудрости в этом деле для своих чад. Из чего же мы можем почерпнуть для себя знания, как жить и поступать в любом деле правильно, а именно по-Христиански? Прежде всего из Евангельского учения, которое звучит в храмах за Богослужениями для назидания прихожан. Затем из Предания и канонов церковных, которые освящены Духом Святым и которыми живет Церковь. И наконец, из наставлений и проповедей Архипастырей, пастырей и мудрых старцев. К этому может прибегнуть каждый – и опытный, и новоначальный, как непосредственно в храме, так и пользуясь духовной литературой, которая сейчас, слава Богу, издается в достаточном количестве и широком выборе. Все сейчас для нас есть, и все по милости Божией доступно. Бери и пользуйся во славу Божию и для спасении души. А чтобы не впасть в крайность, не уклониться ни «вправо», ни «влево», чтобы при охлаждении первого порыва веры не согрешить губительным небрежением о спасении или же не заразиться «ревностью не по разуму», нужно все же обязательно найти себе опытного духовника. И под его водительством обучаться основам веры и правильной духовной жизни. Без этого никак. Это проверено тысячелетиями. Так что второе, что вы должны сделать, и как можно быстрее (первое и главное вы уже сделали – уверовали и пришли в храм), – это обрести духовного отца. Именно он разъяснит вам, что допустимо, а что категорически нет. И вы найдете эту середину, то есть тот самый «царский» спасительный путь.
Бог вам в помощь.

Протоиерей Олег Китов г. Самара 18.03.2010

Сам этот термин ведёт свою историю из древности: это была достаточно широкая дорога по линии водораздела на плато на восточном берегу Иордана, через Дамаск в Междуречье и Персию (Чис. 20:14-21). Нужно было идти и гнать скот именно по этой линии, чтобы не портить плодородные земли справа и слева от дороги.

Источники:

http://www.litmir.me/br/?b=120410&p=22
http://3rm.info/publications/25168-o-tom-chto-dolzhno-prohodit-put-bozhiy-razumno-i-vnimatelno-prepodobnyy-avva-dorofey.html
http://blagovest.cofe.ru/Otvechaet-svyashhennik/CHto-takoe-tsarskiy-put

Ссылка на основную публикацию
Статьи на тему: