Человек животное создающее символы считал. Символизм животных

Э. КАССИРЕР: «ЧЕЛОВЕК— СИМВОЛИЧЕСКОЕ ЖИВОТНОЕ»

Человек утратил свою первоначальную природу. Мы не можем сказать, почему это произошло. Ученые говорят о влиянии космических излучений или радиоак­тивности месторождений радиоактивных руд, которые вызвали мутации в механизме наследственно­сти. Сходный регресс — угасание, ослабление или утрата не­которых инстинктов — не является, вообще говоря, абсолют­но неизвестным природному миру

«Частичная утрата, ослабленность, недостаточность, поврежденность коммуникации со средой обитания (дефект плана деятельности) и себе подобными (дефект плана отно­шений) и естьпервоначальное отчуждение, исключающее прачеловека из природной тотальности. Данная коллизия глубоко трагична. Как трагедия она и осмыслена в мифе об изгнании перволюдей из рая, причем в мифе метафорически воплощено представление об утрате как плана деятельности («съедение запретного плода»), так и плана отношений в со­обществе («первородный грех»). «Изгнанный» из природной тотальности, ставший «вольноотпущенником природы», как назвал человека Гердер, прачеловек оказывается существом свободным, то есть способным игнорировать «мерки вида», преступать непреложные для «полноценных» животных табу

Бородай Ю Психоанализ и «массовое искусство» // Массовая культура: иллюзии и действительность — М , 1975. — С 167.

(запреты) но лишь негативно свободным: не имеющим пози­тивной программы существования» 20

Социальность, культурные стандарты диктуют человеку иные образы поведения Инстинкты в человеке ослаблены, вытеснены чисто человеческими потребностями и мотивами, иначе говоря, «окультурены». Действительно ли притупление инстинктов — продукт исторического развития 9 Новейшие исследования опровергают такой вывод. Оказывается, слабая выраженность инстинктов вызвана вовсе не развертыванием социальности. Прямая связь здесь отсутствует.

Человек всегда и независимо от культуры обладал «приглушенными» неразвитыми инстинктами. Виду в целом были присущи лишь задатки бессознательной природной ориентации, помогающей слушать голос земли. Идея о том, что человек плохо оснащен инстинктами, что формы его по­ведения мучительно произвольны, оказала огромное влияние на теоретическую мысль. Философские антропологи XX века обратили внимание на известную «недостаточность» человеческого существа, на некоторые особенности его биологической природы.

Например, А.Гелен полагал, что животно-биологическая организация человека содержит в себе определенную «невосполненность». Однако тот же Гелен был далек от пред­ставления, будто человек на этом основании обречен, выну­жден стать жертвой эволюции. Напротив, он утверждал, что человек неспособен жить по готовым стандартам природы, что обязывает его искать иные способы существования.

Сравним у Тютчева’

Иным достался от природы Инстинкт пророчески-слепой, — Они им чуют — слышат воды И в темной глубине земной. 21

Что касается человека как родового существа, то он был природно, инстинктуально глух и слеп .. Человек как биоло­гическое существо оказался обреченным на вымирание, ибо

Вильчек В М Указ соч — С 13 Тютчев Ф Стихотворения — Петрозаводск, 1983 —С 119

инстинкты в нем были слабо развиты еще до появления со­циальной истории. Не только как представитель общества он был приговорен к поискам экстремальных способов выжива­ния В роли животного он был осужден на гибель

Однако природа способна предложить каждому живому виду множество шансов Оказался такой шанс и у прачеловека. Не имея четкой инстинктуальной программы, не ведая, как вести себя в конкретных природных условиях с пользой для себя, человек бессознательно стал присматриваться к другим животным, более прочно укорененным в природе Он как бы вышел за рамки видовой программы. В этом прояви­лась присущая ему «особость»: ведь многие другие существа не сумели преодолеть собственную природную ограниченность и вымерли

Но чтобы подражать животным, нужны какие-то проблес­ки сознания. Нет, вовсе не нужны. Способность человека к подражанию не исключительна. Этот дар есть у обезьяны, у попугая. Но в сочетании с ослабленной инстинктивной про­граммой склонность к подражанию имела далеко идущие по­следствия. Она изменила сам способ человеческого сущест­вования. Стало быть, для обнаружения специфичности чело­века как живого существа важна не человеческая природа са­ма по себе, а формы его бытия.

Итак, человек неосознанно подражал животным Это не было заложено в инстинкте, но оказалось спасительным свойством. Превращаясь как бы то в одно, то в другое суще­ство, он в результате не только устоял, но постепенно выра­ботал определенную систему ориентиров, которые надстраи­вались над инстинктами, по-своему дополняя их. Дефект по­степенно превращался в известное достоинство, в самостоя­тельное и оригинальное средство приспособления к окру­жающей среде.

«Человек обречен на то, — пишет Ю.Н.Давыдов, — чтобы все время восстанавливать нарушенную связь с универсу­мом. » 22 . Восстановление этого нарушения есть замена ин­стинкта принципом культуры, то есть ориентацией на куль­турно-значимые предметы. Концепция символического, иг­рового приспособления человека к природному миру разрабо-

См.- Неомарксизм и проблемы социологии культуры — М., 1978 — С. 338

тана в трудах Э.Кассирера.

Кассирер намечает подступы к целостному воззрению на человеческое бытие как протекающее в символических фор­мах Он обращается к трудам биолога И.Юкскюля, последо­вательного сторонника витализма. Ученый рассматривает жизнь как автономную сущность. Каждый биологический вид, развивал Юкскюль свою концепцию, живет в особом мире. недоступном для всех иных видов Вот и человек по­стигал мир по собственным меркам.

Юкскюль начинает с изучения низших организмов и рас­пространяет их последовательно на все формы органической жизни По его убеждению, жизнь совершенна всюду — она одинакова и в малом, и в великом Каждый организм, отме­чает биолог, обладает системой рецепторов и системой эффекторов Эти две системы находятся в состоянии известного уравновешивания.

Можно ли, спрашивает Кассирер, применить эти принци­пы к человеческому миру 7 Вероятно, можно в той мере, в ка­кой он остается биологическим организмом. Однако челове­ческий мир есть нечто качественно иное, поскольку между рецепторной и рефлекторной системами у него развивается еще третья система, особое соединяющее их звено, которое может быть названо символической вселенной. В силу этого человек живет не только в более богатом, но и качественно ином мире, в новом измерении реальности.

Животные непосредственно реагируют на внешний сти­мул, у человека же этот ответ должен подвергнуться еще мысленной обработке. Человек живет уже не просто в физи­ческой, но и в символической вселенной. Это символический мир мифологии, языка, искусства и науки, который сплета­ется вокруг человека в прочную сеть. Дальнейший прогресс культуры только укрепляет эту сеть» “.

Кассирер отмечает символический способ общения с ми­ром у человека, отличный от знаковых сигнальных систем, присущих животным. Сигналы есть часть физического мира, символы же, будучи лишенными, по мысли автора, естест­венного или субстанционального бытия, обладают прежде всего функциональной ценностью. Животные ограничены

Cassirer E An essay on man: An introduction a philosophy of human culture. — New Haven, 1945

миром своих чувственных восприятии, что сводит их дейст­вия к прямым реакциям на внешние стимулы. Поэтому жи­вотные не способны сформировать идею возможного. С дру­гой стороны, для сверхчеловеческого интеллекта или для бо­жественного духа, как подмечает Кассирер, нет различия между реальностью и возможностью, все мысленное в силу самого акта мышления для него становится реальностью, так как реализуется во всех своих возможных потенциях. И толь­ко в человеческом интеллекте наличествуют как реальность, так и возможность

Для первобытного мышления, считает Кассирер, весьма трудно проводить различие между сферами бытия и значения, они постоянно смешиваются, в результате чего символ наделяется магической либо физической силой. Однако в хо­де дальнейшего развития культуры отношения между веща­ми и символами проясняются, как проясняются и отношения между возможностью и реальностью. С другой стороны, во всех тех случаях, когда на пути символического мышления выявляются какие-либо препятствия, различие между реаль­ностью и возможностью также перестает ясно воспринимать­ся.

Вот откуда, оказывается, родилась социальная программа’ Первоначально она складывалась из самой природы, из по­пытки уцелеть, подражая животным, более укорененным в естественной среде Потом у человека стала складываться особая система Он стал творцом и создателем символов. В них отразилась попытка закрепить различные стандарты по­ведения, подсказанные другими живыми существами.

Таким образом, у нас есть все основания считать человека «незавершенным животным». Вовсе не через наследование благоприобретенных признаков он оторвался от животного царства. Для антропологии ум и все, что его занимает, отно­сится к области «культуры» Культура же не наследуется ге­нетически Из логики приведенных рассуждений вытекает следующее: тайна антропогенеза коренится в формировании человека как символического животного.

Несмотря на внушительность различных натуралистиче­ских интерпретаций, в конце XIX и начале XX века многие философы приложили немало усилий, чтобы защитить пред­ставление об «особости» человеческого существа. Они отри­цали возможность тотального истолкования человека в тер минах эмпирических наук. Специфически человеческое не­редко ускользает из сайентистской парадигмы. Даже социо логия и психология не способны, судя по всему, дать иде­альный образ человека и раскрыть проблему антропогенеза

В своей свободе и спиритуальности человек возвышается над природой. Человек не просто биологический феномен Он существо, которое, несмотря на все ограничения, имеет трансцендентную природу и обладает возрастающей способ­ностью подчинить природу человеческому контролю. Про­блема антропогенеза вынуждает выйти за пределы истолко­вания биологической природы человека. Она требует также осмысления глубинных вопросов человеческого существова­ния

Животные как древние символы | Что значат Медведь, волк, кошка

Животные как древний символ символизируют инстинктивную жизнь; плодородие и изобилие; инстинктивные и эмоциональные порывы, которые необходимо обуздать, прежде чем вступать в сферу духовного; пассивное участие и животную природу людей: «невозможно найти животное, которое не имело бы хоть какого-то сходства с человеком».

Животные как древний символ

В соответствии с трехчленным делением Мирового Дерева по вертикали распределяются животные.

1. С верхом соотносятся птицы, особенно часто орел, нередко какая-нибудь фантастическая птица (иногда на вершине дерева симметрично находятся две птицы, как бы дублирующие солнце и месяц).
2. С серединой соотносятся копытные (лошади, быки, коровы, олени, лоси, антилопы, овцы, козы и т. д.), иногда пчелы; копытные располагаются симметрично по сторонам дерева, нередко образуя при этом последовательность животных, иерархически организованных и по горизонтали (напр., лошади, коровы, овцы и т. д.).
3. С низом дерева (его корнями) соотносятся змеи, лягушки, мыши, рыбы, бобры, выдры, иногда медведи или чудовища хтонического типа.

Подобные описания (как словесные, так и в изобразительном искусстве) Мирового Дерева с распределением животных в изобилии известны в древних ближневосточных традициях, в Индии, Иране и Китае, в сибирских шаманских традициях, отчасти у американских индейцев, в старых индоевропейских культурах, включая славянскую.

Волк – символ храбрых

Традиционно волк – древний символ злобности, ненасытности, пожирающей страсти и ярости. Волки и вороны часто оказываются близкими друзья примитивных богов мертвых.

С волками связаны представления народов Европы о ликантропии, оборотничестве. Представление о ликантропии ставило волка на уровень человека. Это был равный-друг или враг.

Оборотничество было двух видов: с одной стороны, колдун мог превратить неугодного в волка, с другой – превратиться в волка сам. При этом считалось, что можно было вернуть себе человеческий облик.

Сохранился обычай оставлять кости убитого волка для воздействия на врага, вора: произносилось заклинание, ломали и сжигали определенные части костей. Считалось, что при этом у врага (вора) будут отсыхать или болеть соответствующие части тела.

«Волчьи праздники» праздновались весной, во время весеннего равноденствия, в день святого Георгия 23 апреля (по старому стилю). Они ритуально связаны с культом журавлей как солярных птиц.

И, возможно, потому в сказках, связанных с поиском Жар-птицы, волк выступает в роли волшебного помощника («Иван-царевич и Серый Волк»).

Святого Георгия на Руси называли волчьим пастырем: «Что у волка в зубах-то Георгий дал».

Древнее наименование волка-«Хорт»-осталось только в заговорах.

Ряженные облачались в волчьи шкуры, прыгали через пень, производили действия, связанные с земледельческой магией. Отсюда пошло слово «кудесник» – одетый в куделю, волчью шкуру, замаскированный человек.

Историк и археолог Б. А. Рыбаков высказывает мнение, что в шкуры облачались жрецы-князья, которым при совершении обрядов нельзя было появляться перед народом в обычном виде.

Волк является ездовым животным ведьм и чернокнижников, его облик принимает оборотень или вервольф.

Древний символ пышного, набравшего силу растения – изображение волков с процветшими хвостами – известен по декору древнерусских церквей и орнаментами на браслетах.

Ритуал переодевания в волчьи шкуры или хождение с чучелом волка, у многих народов Европы (в том числе у южных и западных славян) приурочивался к осенне-зимнему сезону.

В христианстве волк – зло, дьявол, погубитель паствы, жестокость, хитрость и ересь, а также человек с неподвижной шеей, так как считается, что волк не способен обернуться.

Волк был эмблемой святого Франциска Ассизского, приручившего волка Губбио.

Что символизирует Конь

Конь – древний символ солнца, степи. Конь символизирует грацию и мужество. У древних славян конь служил символом смерти и воскресения, подобно восходящему и заходящему солнцу.

Нагруженная лошадь является символом человеческого тела, несущего ношу своей духовной конституции. Либо, наоборот, этот символ духовной природы человека, несущей на себе бремя материальной личности.

Конь, лошадь как древний символ играет важную роль во многих мифологических системах Евразии. Является атрибутом (или образом) ряда божеств.

На коне передвигаются (по небу и из одной стихии или мира в другой) боги и герои. Рассказы о мифических конях известны в древнеиндийской, кельтской и славянской мифологиях.

В Библии, в книге пророка Исайи сказано: «Горе тем, которые идут в Египет за помощью, надеясь на коней и полагаясь на колесницы, потому что их много, и на всадников, потому что они весьма сильны, а на святого Израилева не взирают и к Господу не прибегают!

Египтяне – люди, а не Бог, и кони их – плоть, а не дух» (31, 1-3). Одновременно с этим конь в Библии – воплощение статности, красоты и грациозности, совершенного творения Божьего.

Жених уподобляет свою возлюбленную кобылице в колеснице фараоновой.

Конь – древний символ силы, быстроты и неутомимого бега. Символ бесстрашия, военной доблести и славы.

Лошадь как древний символ имеет двойственное значение. Как солярная сила белая, золотая или огненная лошадь появляется вместе с богами солнца, впряженная в их колесницы; как лунная (элемент влаги, море и хаос) сила-боевые кони океанических богов. Таким образом, лошадь символизирует как жизнь, так и смерть.

Лошадь символизирует также интеллект, мудрость, ум, рассудок, знатность, свет, динамичную силу, проворство, быстроту мысли, бег времени.

Она обладает инстинктивной чуткой звериной натурой, магическими силами обожествления и символизирует ветер и морские волны. Появляется в изображениях богов плодородия.

Крылатый конь – это солнце или космический конь. Как древний символ он представляет чистый интеллект, невинность, непорочность, жизнь и свет; им правят герои.

В более позднее время конь заменил быка в жертвоприношениях. Оба они олицетворяют богов Неба и плодородия, мужскую силу, а также хтонические силы.

Белый конь океана имеет отношение как к принципу воды, так и к принципу огня. Лев, убивающий быка или коня, означает Солнце, иссушающее влагу и туман.

Черный конь – знак похорон. Предвещает смерть и символизирует хаос. Появляется в период двенадцати дней хаоса между старым и новым годом. Жертва октябрьского коня означает смерть смерти.

В христианстве конь – это солнце, смелость, благородство. Позднее, в эпоху Возрождения, он стал символизировать похоть. В катакомбных изображениях конь как древний символ означал быстрый бег времени.

Четыре коня Апокалипсиса – это война, смерть, голод и эпидемия. Конь является эмблемой святых Георгия, Мартина, Маврикия, Виктора; дикие кони- эмблема святого Ипполита.

Корова как символ материнства

Символизирует Великую Мать, всех богинь луны в их питательном аспекте, продуктивную силу земли, множественность, деторождение, материнский инстинкт. Рога коровы – это луна в неполной фазе.

Представляя как луну, так и божеств земли, корова – животное и небесное, и хтоническое.

У многих народов корова как древний символ символизирует плодородие, благосостояние. Корова во многих древних и архаических религиях – символ плодородия, изобилия, благоденствия.

Кот – мистическое животное

Священное животное многих народов. Поклонение кошке было свойственно земледельческим культурам, когда жизнь людей зависила от сохранности урожая и требовалась защита от грызунов.

Для жрецов кошка была древним символом магнетических сил Природы. Кошка также символ вечности, так как лежит, свернувшись кольцом.

Кот, обладая способностью изменять форму зрачка, символизирует изменяющуюся силу солнца, а также фазы луны и великолепие ночи. Он означает также все, что делается украдкой; желание и свободу.

Кот черного цвета является лунным и олицетворяет зло и смерть (только в наше время черный кот стал означать удачу). В колдовстве кот как древний символ – хороший знакомый ведьм.

Черный кот как приближенный колдуньи означает зло и невезенье. Коты и псы могут вызывать дождь.

В других традициях (например, в ряде литовских мифологических текстов) Кот-змееборец превращается в противника змееборца, выступающего в отдельных случаях в виде кота.

Противник Перкунаса (в частности и прежде всего черт) может превращаться в кошку или кота черной масти, иногда с красными глазами.

В латышской фольклорно-мифологической традиции черный черт с коровьими ногами, сталкиваясь с громом-молнией, превращается в черного кота, старающегося спрятаться около человека.

В кота может превращаться и змееборец, сказочный герой, победитель чудовища, например Иван Попялов, герой одноименной белорусской сказки.

Мотив превращения героя в кота известен и в восточнославянском цикле сказок об Иване-Кошкином сыне (чаще-Иван Сучич или Иван-крестьянский сын).

В некоторых таких сказках кот как древний символ (наряду с ним иногда выступает Кот Котович, брат Ивана Царевича) может быть и воплощением или помощником змея и змееборцем.

Обе эти функции соединяются в сказке о Воле Воловиче, который после каждого сражения со змеем ветречается с «Котищем, вытращи глазища», грозящимся его съесть.

Герой убивает кота, надевает на себя его шкуру и под видом кота входит к Бабе-яге.

Оппозиция змееборца и змея в трансформированном виде (через оппозицию «кошки-мышки») широко представлена в ритуалах и их вырожденных формах- детских играх.

В низшей мифологии кот выступает как воплощение (или помощник, член свиты) черта, нечистой силы.

На Украине существует поверье, что черт, превратившись в мышь, плыл через море, чтобы соблазнить Еву. Пресвятая Дева, увидев это, бросила свою рукавицу.

Из этой рукавицы сделалась кошка и пожрала черта. Кошка как древний символ почиталась нечистой, потому что съела черта.

В христианстве кошка-сатана, тьма, похоть и лень.

Кот-Баюн. Чудесный зверь русского фольклора, получивший свое прозвище от глагола «баять», рассказывать. Сказки Кота-Баюна наделены магической силой, ими он насмерть поражает своих врагов.

Медведь как символ России

Одним из самых устойчивых древних символов России издавна остается медведь. Если других зверей можно определить однозначно, труслив, как заяц, зол, как волк, хитер, как лиса, то о медведе так просто сказать не получится.

Символ добродушия, обжорства, ярости, богатырской силы, неуклюжести, лени, нежных материнских чувств. Это все – о медведе.

Медвель как древний символ символизирует воскресение (появление весной из своей зимней берлоги с медвежонком), новую жизнь, а значит, инициацию и ритуалы, связанные с переходом.

В героических мифах медведь – солярный символ.

В мифологических представлениях и ритуале медведь может выступать как божество (в частности, умирающее и возрождающееся), культурный герой, основатель традиции, предок, родоначальник, тотем, дух-охранитель, дух-целитель, хозяин нижнего мира, священное и (или) жертвенное животное, воплощение души, даритель, звериный двойник человека, помощник шамана, его зооморфная ипостась и душа, оборотень и т. п.

Медведь – один из главных героев животного эпоса, сказок, быличек, песен, загадок, поверий, заговоров и др.

Значение медведя определяется прежде всего его подобием человеку, толкуемым мифопоэтическим сознанием как указание на общее их происхождение или происхождение друг от друга.

Тему подобия или тождества медведя и человека в разных планах реализует ритуал медвежьей охоты, составляющий ядро культа медведя.

Тотемное животное многих северных народов, медвель как древний символ служил символом связи между небом и землей. Арктика – страна медведей (Arctos).

Созвездия Большой и Малой Медведиц- символ северного неба. Медведица была ритуальным животным богини Артемиды.

Как символ Божественного возмездия медведица упоминается в Библии, в сказании о пророке Елисее.

Медведь – одно из животных, связанных с ликантропией, оборотничеством. Человек-медведь, сын медведя и женщины – распространенный персонаж фольклора разных стран.

Он управлял временем (в берлоге течение времени не замечается, в ней можно проспать всю зиму, как одну ночь, или прожить несколько лет, считая их одной неделей).

Его называли Хозяином, Михаилом Потапычем, Косматым, Дремучим, Грязным – сотней имен, но «медведем» (едящим мед) – типичным именем-заменой, называли редко, чтобы не потревожить дух грозного зверя.

Черный медведь как древний символ являлся символом инфернальных сил.

Библейские тексты оказали решающее влияние на последующее символическое отождествление медведя с сатаной.

Однако в средневековой традиции медведь еще чаще обозначает греховную телесную природу человека.

Во многих средневековых и ренессансных изображениях Адама и Евы медведь, залезший на дерево, символизирует пагубный итог грядущего искушения; распространены и аналогичные по смыслу мотивы скованного медведя в различных религиозно-морализующих сценах.

У славян этот могучий зверь является дреним символом спокойствия и миролюбия, поскольку становится свирепым лишь в случае, когда на него нападут или раздразнят.

Да и в Писании сказано, что «Господь поступит со своими противниками подобно медведице, у которой украли ее медвежат».

С другой стороны – народную любовь медведь завоевал как сладкоежка, причем очень целеустремленный: когда это пчелы останавливали косолапого, если он собирался полакомиться медом?

В христианстве медведь как древний символ означает зло, дьявола, жестокость, жадность, плотский аппетит.

Полагали, что медвежата рождаются бесформенными и, таким образом, их считали символом трансформирующей регенерирующей власти христианства над язычниками.

Является эмблемой святых Бландины, Галла, Флорентина, Максима. Битва Давида с медведем символизирует конфликт между Христом и дьяволом.

Э. Кассирер: «Человек есть символическое животное»

Человек утратил свою первоначальную природу. Мы не можем сказать, почему это произошло. Ученые говорят о влиянии космических излучений или радиоактивности месторождений руд, которые вызвали мутации в механизме наследственности. Сходный регресс — угасание, ослабление или утрата некоторых инстинктов — не является, вообще говоря, абсолютно неизвестным природному миру. «Частичная утрата (ослабленность, недостаточность, поврежденность коммуникации со средой обитания), дефект плана деятельности, дефект плана отношений и есть первоначальное отчуждение, исключающее прачеловека из природной тотальности. Данная коллизия глубоко трагична. Как трагедия она и осмыслена в мире об изгнании перволюдей из рая, причем в мифе метафорически воплощено представление об утрате как плана деятельности (“съедение запретного плода”), так и плана отношений в обществе (“первородный грех”). “Изгнанный” из природной тотальности, ставший “вольноотпущенником природы”, как назвал человека немецкий просветитель Иоганн Гердер (1744—1803), прачеловек оказался существом свободным, т.е. способным игнорировать “мерки вида”, преступать непреложные для “полноценных” животных табу, запреты, но лишь негативно свободным: не имеющим позитивной программы существования» 1 .

Социальность, культурные стандарты диктуют человеку иные образы поведения. Инстинкты в человеке ослаблены, вытеснены чисто человеческими потребностями и мотивами, иначе говоря, «окультурены». Действительно ли притупление инстинктов — продукт исторического развития? Новейшие исследования опровергают такой вывод. Оказывается, слабая выраженность инстинктов вызвана вовсе не развертыванием социальности. Прямая связь здесь отсутствует.

Человек всегда и независимо от культуры обладал «приглушенными» неразвитыми инстинктами. Виду в целом были присущи лишь задатки бессознательной природной ориентации, помогающей слушать голос земли. Идея о том, что человек плохо оснащен инстинктами, что формы его поведения мучительно произвольны, оказала огромное воздействие на теоретическую мысль. Философские антропологи XX в. обратили внимание на известную «недостаточность» человеческого существа, на некоторые особенности его биологической природы.

Например, А. Гелен полагал, что животно-биологическая организация человека содержит в себе определенную «невос- полненность». Однако тот же Гелен был далек от представления, будто человек на этом основании обречен, вынужден стать жертвой эволюции. Напротив, он утверждал, что человек неспособен жить по готовым стандартам природы, что обязывает его искать новые способы существования.

Сравним у поэта Федора Тютчева (1803—1873):

Иным достался от природы Инстинкт пророчески-слепой, —

Они им чуют — слышат воды И в темной глубине земной. [1]

Что касается человека как родового существа, то он был при- родно-инстинктуально слеп и глух. Человек как биологическое существо оказался обреченным на вымирание, ибо инстинкты в нем были слабо развиты еще до появления социальной истории. Не только как представитель общества он был приговорен к поискам экстремальных (исключительных) способов выживания, но и в роли животного он был осужден на гибель.

Однако природа способна предложить каждому живому виду множество шансов. Оказался такой шанс и у прачеловека. Не имея четкой инстинктуальной программы, не ведая, как вести себя в конкретных природных условиях с пользой для себя, человек бессознательно стал присматриваться к другим животным, более прочно укорененным в природе. Он как бы вышел за рамки видовой программы. В этом проявилась присущая ему «осо- бость»: ведь многие другие существа не сумели преодолеть собственную природную ограниченность и вымерли.

Но чтобы подражать животным, нужны какие-то проблески сознания. Нет, вовсе не нужны. Способность человека к подражанию не исключительна. Этот дар есть и у обезьяны, у попугая. Но в сочетании с ослабленной инстинктивной программой склонность к подражанию имела далеко идущие последствия. Она изменила сам способ человеческого существования. Стало быть, для обнаружения специфичности человека как живого существа важна не человеческая природа сама по себе, а формы его бытия.

Итак, человек неосознанно подражал животным. Это не было заложено в инстинкте, но оказалось спасительным средством. Превращаясь как бы то в одно, то в другое существо, он в результате не только устоял, но постепенно выработал определенную систему ориентиров, которые надстраивались над инстинктами, по-своему дополняя их. Дефект постепенно превращался в известное достоинство, в самостоятельное и оригинальное средство приспособления к окружающей среде.

«Человек обречен на то, — пишет Ю.Н. Давыдов, — чтобы все время восстанавливать нарушенную связь с универсумом. » [2] . Восстановление этого нарушения есть замена инстинкта принципом культуры, т.е. ориентацией на культурно-значимые предметы. Концепция символического, игрового приспособления человека к природному миру разработана в трудах Э. Кассирера.

Кассирер намечает подступы к целостному воззрению на человеческое бытие, протекающее в символических формах. Он обращается к трудам биолога Я. Икскюля, последовательного сторонника витализма. Витализм — течение в биологии, признающее наличие в организмах нематериальной сверхъестественной силы («жизненная энергия», «душа»). Каждый биологический вид, развивал Икскюль свою концепцию, живет в особом мире, недоступном для всех иных видов. Каждый человек постигает мир по собственным меркам.

Икскюль начинает с изучения принципов поведения низших организмов и распространяет их последовательно на все формы органической жизни. По его убеждению, жизнь совершенна всюду — она одинакова и в малом, и в большом. Каждый организм, отмечает биолог, обладает системой рецепторов (окончаний чувствительных нервных волокон, которые преобразуют сигналы окружающей среды в нервное возбуждение) и эффекторов (мышца или железа, изменение которой служит показателем осуществления рефлекса). Обе эти системы находятся в состоянии равновесия.

Можно ли, спрашивает Кассирер, применить эти принципы к человеческому миру? Вероятно, можно в той мере, в какой он остается биологическим организмом. Однако человеческий мир есть нечто качественно иное, поскольку между рецепторной и эффекторной системами у него развивается еще третья система, особое соединяющее их звено, которое может быть названо символической вселенной. В силу этого человек живет в качественно ином мире, в новом измерении реальности.

Животные непосредственно реагируют на внешний стимул, у человека же этот ответ должен подвергнуться еще мысленной обработке. Человек живет уже не просто в физической, но и в символической вселенной. Это мир мифологии, языка, искусства и науки, который сплетается вокруг человека в прочную сеть. Дальнейший прогресс культуры только укрепляет эту сеть [3] .

Кассирер отмечает символический способ общения с миром у человека, отличный от знаковых сигнальных систем, присущих животным. Сигналы есть часть физического мира, символы же, будучи лишенными, по мысли автора, естественного бытия, обладают прежде всего функциональной ценностью. Животные ограничены миром своих чувственных восприятий, что сводит их действия к прямым реакциям на внешние стимулы.

Поэтому животные не способны сформировать идею возможного, а для сверхчеловеческого интеллекта или для божественного духа нет различия между реальностью и возможностью: все мысленное в силу самого акта мышления для него становится реальностью, так как реализуется во всех своих возможных потенциях.

Для первобытного мышления, считает Кассирер, весьма трудно проводить различие между сферами бытия и значения, они постоянно смешиваются, в результате чего символ наделяется магической либо физической силой. Однако в ходе дальнейшего развития культуры отношения между вещами и символами проясняются, как проясняются и отношения между возможностью и реальностью. Вместе с тем во всех тех случаях, когда на пути символического мышления выявляются какие-либо препятствия, различие между реальностью и возможностью также перестает ясно восприниматься.

Вот откуда, оказывается, родилась социальная программа! Первоначально она складывалась из самой природы, из попытки уцелеть, подражая животным, более укорененным в естественной среде. Потом у человека стала складываться особая система: он стал творцом и создателем символов. В них отразилась попытка закрепить различные стандарты поведения, подсказанные другими живыми существами.

Таким образом, у нас есть все основания считать человека «незавершенным животным». Вовсе не через наследование благоприобретенных признаков он оторвался от животного царства. Для антропологии ум и все, что его занимает, относится к области «культуры». Культура же не наследуется генетически. Из логики приведенных рассуждений вытекает следующее: тайна антропогенеза коренится в формировании человека как символического животного.

Несмотря на различные внушительные натуралистические интерпретации, в конце XIX и в начале XX веков многие философы приложили немало усилий, чтобы защитить представление об «особости» человеческого существа. Они отрицали возможность тотального истолкования человека в терминах эмпирических наук. Специфически человеческое нередко ускользает от узконаучной ориентации. Ни философия, ни социология, ни психология не способны, судя по всему, дать идеальный образ человека и раскрыть проблему происхождения человека.

Антропологи всего мира тщетно пытаются проследить родословную человека, и в науке о его происхождении (дарвинизме) возникла парадоксальная ситуация: у нас, сапиенсов, нет прямых предков! Один из отечественных ученых — доктор технических наук Виктор Яворский — предложил интересную гипотезу: люди произошли не от обезьяны, а от неземных существ. Яворский предположил, что мы — существа неземные, завезенные на Землю инопланетянами. При этом речь идет о трех попытках внеземной цивилизации привить на нашей планете человека разумного.

Первый раз это произошло около 3 млн лет назад. Но небольшая по численности популяция новых гибридов не оставила следов своей культурной деятельности. Следующая прививка, уже в широких масштабах, произошла около 200—300 тыс. лет назад. В результате появились три основные расы: белая, черная и желтая. Генетики Калифорнийского университета Беркли сообщили о сенсационном открытии, суть которого в том, что земное человечество происходит от единственной особи женского пола — праматери, которую библейская легенда нарекла Евой. Со времени, когда жила праматерь Ева, сменилось около

10 тыс. поколений, и на это потребовалось примерно 200—300 тыс. лет. Однако и эта прививка не удалась.

И прибывшие на Землю в очередной раз пришельцы позаботились об интеллектуальных и физических способностях человека. Это произошло 40 тыс. лет назад. Местом массового воспроизводства сапиенсов были выбраны Аравия или острова Юго-Восточной Азии. Кстати, именно на Борнео был найден череп первого сапиенса, жившего 40 тыс. лет назад.

В своей свободе и спиритуальности (духовности) человек возвышается над природой. Человек не просто биологический феномен. Он существо, которое, несмотря на все ограничения, имеет трансцендентную природу и обладает возрастающей способностью подчинить природу человеческому контролю. Проблема антропогенеза вынуждает выйти за пределы истолкования биологической природы человека. Она требует также осмысления глубинных вопросов человеческого бытия.

• [1] Тютчев Ф.И. Стихотворения. Петрозаводск, 1983. С. 119.
• [2] Давыдов Ю.Н. Неомарксизм и проблемы социологии культуры. М.,1978. С. 338.
• [3] Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. С. 471.

Источники:

http://infopedia.su/11x9aac.html
http://www.starfate.ru/ezo/zhivotnye_simvolika_zhivoi_prirody.html
http://studme.org/262975/filosofiya/kassirer_est_simvolicheskoe_zhivotnoe