Борис зайцев очерк о сергии радонежском. Полное житие преподобного сергия радонежского

Борис зайцев очерк о сергии радонежском. Полное житие преподобного сергия радонежского

Борис Константинович Зайцев

В богатой русской литературе XX века Зайцев оставил свой заметный след, создав художественную прозу, преимущественно лирическую, без желчи, живую и теплую. Тихий свет добра, простые нравственно-религиозные ценности, особенное чувство сопричастности всему сущему: каждый из нас – лишь частица природы, маленькое звено Космоса, «не себе одному принадлежит человек».

На формирование таланта писателя повлияло обаяние родной природы, впечатления «малой родины». Этот тульско-орловско-калужский край, который Зайцев именовал «Тосканией нашей российской», он любил глубоко и нежно. И в ряде произведений своих, в том числе в художественных биографиях Тургенева и Жуковского, посвятил ему благодарные строки: «Ока берет начало несколько южнее Орла. Худенькая еще в Орле и скромная, скромно восходит прямо на север, к Калуге. Медленно, неустанно пронизывает извивами зеркальными Русь чрез Рязань до Волги – светлая душа страны… В необъятной России как бы область известной гармонии – те места Подмосковья, орловско-тульско-калужские, откуда чуть не вся русская литература и вышла».

Как прозаик и драматург Зайцев выдвинулся уже в начале 1900-х годов. Его романом «Голубая звезда» (1918) восхищался много позднее К. Паустовский: «Чтобы немного прийти в себя, я перечитывал прозрачные, прогретые немеркнущим светом любимые книги: «Вешние воды» Тургенева, «Голубую звезду» Бориса Зайцева, «Тристана и Изольду», «Манон Леско». Книги эти действительно сияли в сумерках киевских вечеров, как нетленные звезды». Пьеса «Усадьба Ланиных» стала вехой для вахтанговцев. И сейчас на Старом Арбате, в витрине театра, красуется афиша тех времен, возвещающая о премьере спектакля. Но главные книги Бориса Зайцева все-таки написаны за рубежом: автобиографическая тетралогия «Путешествие Глеба»; превосходные произведения, как мы именуем их теперь, художественно-биографического жанра – о Жуковском, Тургеневе, Чехове, житие Сергия Радонежского. Великолепный перевод дантовского «Ада». Италию Зайцев знал и любил, пожалуй, как никто из русских, после Гоголя. Дружил в эмиграции с Буниным, о котором оставил немало интересных страниц.

В течение многих лет я (О. М.) переписывался с Борисом Константиновичем. Началось с вопросов чисто литературных, а дальше заочное знакомство наше незаметно переросло, смею сказать, в дружбу, несмотря на разницу во всем, начиная с возраста. Русское начало его дарования, чистота лирического голоса, глубокая религиозность – все это я почувствовал в прозе Зайцева и полюбил ее.

Борис Константинович, человек исключительно молодой души. Конечно, «старый мир», «другая Россия», новую Россию не признавшая. Но оттого, что мир Зайцева канул в Лету, не значит, без сомнения, будто в мире этом не было ничего ценного и важного для нас. Очень многое, преодолев барьеры времени, уже вошло и продолжает входить в нашу жизнь.

Взять хотя бы обращение Зайцева к молодым русским, прежде всего к русскому молодому литератору, написанное в 1960 году. Сколько в нем высказано поучительного (без назидательности) и для сегодняшнего, и для любого поколения, входящего в жизнь. «Юноши, девушки России, несите в себе Человека, не угашайте его! – призывал старый писатель. – Ах, как важно, чтобы Человек, живой, свободный, то, что называется личностью, не умирал. Пусть думает и говорит он своими думами, собственным языком, не заучивая прописей, добиваясь освободиться от них. Это не гордыня сверхчеловека. Это только свобода, отсутствие рабства. Достоинство человека есть вольное следование пути Божию – пути любви, человечности, сострадания. Нет, что бы там ни было, человек человеку брат, а не волк. Пусть будущее все более зависит от действий массовых, от каких-то волн человеческого общения (общение необходимо и неизбежно, уединенность полная невозможна и даже грешна; «башня из слоновой кости» – грех этой башни почти в каждом из «нашего» поколения, так ведь и расплата же была за это) – но да не потонет личность человеческая в движениях народных. Вы, молодые, берегите себя, боритесь за это, уважайте образ Божий в себе и других, и благо вам будет…»

Это, можно сказать, не только заветы: это проповедь…

Как человек Борис Константинович был существом, можно сказать, евангелическим: доброта, ровность отношений с окружающими, обязательное участие в чужих бедах («Возлюби ближнего, как самого себя») – все это отмечалось многими знавшими его близко. Это сочеталось со скромностью и неприхотливостью. Когда дочь, Наталья Соллогуб, пригласила отца жить вместе (зять Зайцева занимал солидную должность в банке), Борис Константинович сообщал мне: «После кончины жены живу у дочери, в огромном особняке. Квартал самый нарядный в Париже (в двух шагах жили покойные Бунины, Мережковский и Гиппиус). Не совсем еще привык к «буржуазности». Вся жизнь эмигрантская прошла в условиях скромнейших. Поймал как-то даже себя на некоем внутреннем раздражении: все эти молчаливые полудворцы вокруг – это не мой мир… «Залетела ворона в высоки хоромы»…»

12 февраля 1972 года я получил «аэрограмму» от близкого знакомого Зайцевых – А. А. Сионского, который сообщал: «Начинаю письмо с печального известия. 28 января 1972 года, на 91-м году жизни тихо скончался Борис Константинович Зайцев. 2 февраля было совершено отпевание и похороны на русском православном кладбище, где уже была похоронена Вера Алексеевна. В парижском соборе Св. Александра Невского, где было отпевание и прощание с усопшим, собрался весь культурный Париж и другие почитатели Бориса Константиновича. Гроб утопал в цветах. Последний долг старейшему русскому писателю был отдан с глубоким благоговением, перед опусканием в могилу, рядом, где уже спит в ожидании своего друга жизни Вера Алексеевна. Теперь там собрались все великаны Русского Слова зарубежья.

Читать еще:  Гипотеза академической науки. Почему наши лица так отличаются

За два дня до своей смерти Борис Константинович был парализован в левой части тела, но оставался в сознании. Умер он без страданий во время сна. Так закончилась жизнь этого замечательного русского человека…»

Другая и уже очень долгая жизнь Бориса Константиновича Зайцева продолжается в его книгах, которые выходят теперь на его родине, в горячо любимой им России.

О начале своего писательского пути, о первых исканиях в литературе Борис Константинович вспоминал в очерке 1957 года, который так и назывался «О себе»:

«Я начал с импрессионизма. Именно тогда, когда впервые ощутил новый для себя тип писания: «бессюжетный рассказ-поэму», с тех пор, считаю, и стал писателем. Мучительны томления юности, когда себя ищешь, не находишь, временами отчаиваешься, впадаешь во мрак и все кажется бессмысленным. Но уж, очевидно, через это надо пройти.

Мне было около двадцати лет. Писать хотелось, внутреннее давление росло. Но я знал, что не могу писать так, как тогда писали в толстых журналах «повести и рассказы». Долго довольно ходил вокруг да около, и наконец «это» пришло. Разумеется, новое уже носилось в воздухе. И собственная душа была уже душой XX, а не XIX века. Надо было только нечто в ней оформить».

Как и его старший товарищ и учитель по литературному цеху Леонид Андреев, Зайцев считал, что прежний реализм в его привычных бытовых формах уже изжил себя. 90-е годы XIX века казались унылыми: старые корифеи сошли со сцены (за исключением Л. Н. Толстого и физически угасавшего Чехова); новое виделось в символизме, импрессионизме. В воздухе носились имена Бодлера, Верлена, Метерлинка, Верхарна, Ибсена, Гамсуна. В русской литературе заявили о себе Бальмонт, Брюсов, Федор Сологуб. Зайцев зачитывался философскими сочинениями Вл. Соловьева, который своими религиозно-идеалистическими трудами заметно повлиял на миросозерцание молодого писателя, а значит, и на его творчество.

Б.К. Зайцев. Преподобный Сергий Радонежский

Сочинение о Сергии Радонежском мы можем написать после того, как познакомимся с очерком Зайцева Преподобный Сергий Радонежский.

Преподобный Сергий Радонежский Зайцев

Жизнь Преподобного Сергия Радонежского была описана Борисом Зайцевым. Случилось это в 1925 году. В произведении Преподобный Сергий Радонежский Зайцев рассказывает об известном святом, которого на Руси все почитали, а чтобы и мы познакомились с Сергием Радонежским в сочинении предлагаю вам небольшое краткое содержание Зайцева Преподобный Сергий Радонежский, которое расскажет о родителях Варфоломея, о том, какие отношения складывались в семье, какие события случились с Варфоломеем в детстве.

Итак, очерк Зайцева переносит нас в семью бояр, которые были честными, скромными и справедливыми. Именно в такой семье и родился Варфоломей. Но еще до его рождения произошло чудо. Когда Мария, что носила под сердцем младенца, была в церкви на службе, все услышали троекратный крик ребенка из утробы матери. Женщина стала переживать, но ребенок родился здоровым, а когда его крестили и женщина рассказала о произошедшем с ней событием, священник сказал, что ребенок в будущем будет слугой Святой Троицы.

Это был ребенок, который очень любил природу, которому родители еще с детства привили чувство ответственности и долга. Будущему Преподобному Сергию очень тяжело давалась грамота и по этому поводу он сильно переживал, пока однажды в детстве, когда Варфоломей отправился на поиски жеребят, он не встретил старца. Этот старец, по просьбе мальчика. благословил его и сказал, что Варфоломей одолеет грамоту, и будет читать священное Писание. При этом старец сказал, что мальчик многих поведет за собой и приведет к пониманию божьих заповедей. Так оно и случилось. Мальчик стал поститься, ходил в церковь и стремился к монашеской жизни. После смерти родителей, Сергий ушел в лес, где была построена церковь имени Святой Троицы, а чуть позже к нему присоединились последователи. Уже в 23 года Варфоломей принимает постриг и теперь его знают, как Сергий.

Читать еще:  Что означает купаться во сне. Сонник: к чему снится купаться

Далее мы узнаем о том, как Сергий становится игуменом и как он творит чудеса, помогая и исцеляя людей, изгоняя из них бесов. Сергию, который был также озабочен угрозой со стороны орды, пришлось даже благословлять воинов на битвы, благословил он и войско Дмитрия, которое хоть и с потерями, но вышло победителем в сражении с монголо-татарами.
После смерти Сергия, от его сердца исходило благоухание, а проводить его пришло очень много людей.

Далее в сочинении о Сергии Радонежском выделю черты характера этого святого. И здесь мы видим его кротость, скромность подвижничества, смирение. Это человек, который своим примером учит нас правде, труду, вере, мужественности. А чтобы более подробно узнать о жизни святого, советую познакомиться с Зайцевым и его Преподобным Сергием Радонежским, и прочитать в полном варианте его произведение.

Агиографическое и историографическое в очерке Бориса Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский»

Очерк «Преподобный Сергий Радонежский» занимает особое место в творчестве Бориса Зайцева, знаменует собой переход писателя на новые идейно-художественные позиции. Эмигрантские произведения Зайцева заметно отличаются от тех, что были написаны им на родине. Появление новых черт в поэтике писателя было связано, прежде всего, с теми существенными изменениями, которые произошли в его мировоззрении.

Очерк Бориса Зайцева “Преподобный Сергий Радонежский” является частью обширного пласта литературы, посвященной великому русскому подвижнику ХIV века. Можно выделить три подхода в описании жизни и дел основателя Троице-Сергиевой Лавры: житийный, богословский и историографический. Житийная линия берет начало от Епифания Премудрого; кроме него, в агиографическом жанре о Сергии писали: митрополит Московский Платон (Левшин), митрополит Московский Филарет (Дроздов), архиепископ Филарет (Гумилевский), архимандрит Никон (Рождественский), Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский). Богословская линия представлена трудами С.Н. Булгакова, П. Флоренского, Е. Трубецкого. В русле историографического направления писали о преподобном Сергии В.О. Ключевский, Е.Е. Голубинский и др. Борис Зайцев, работая над жизнеописанием Сергия, безусловно, опирался на все три подхода, но собственно богословским рассуждениям автор уделял меньше внимания. Для него важным было прежде всего воссоздать облик любимого русского святого, напомнить о событиях его жизни. Поэтому в большей степени писатель использовал агиографические и историографические труды, соединив в своем очерке черты как житийной, так и исторической литературы.

В предисловии к своему очерку о преподобном Сергии Зайцев так же, как и Епифаний, указывает на цель своего произведения: “Вновь в меру сил восстановить в памяти знающих и рассказать незнающим дела и жизнь великого святителя”. Писатель тоже использует прием авторского умаления и противопоставляет свою недостойность и величие святого. Свой труд писатель называет “очень скромным”. Эта почтительная дистанция между нами и преподобным Сергием сохраняется на протяжении всего произведения.

Согласно агиографической традиции у Зайцева образ автора выражает коллективное отношение к изображаемому. Писатель стремится уйти от навязывания читателю собственного взгляда – он только раскрывает отношение народа к преподобному Сергию. В этом ярко проявляется авторская скромность.

Повествуя о событиях жизни великого святого, писатель выступает в роли постороннего наблюдателя (прием «остранения»), которому не дано проникнуть в душу героя, понять его мысли и чувства. Личность преподобного Сергия раскрывается через его поступки, а не через изображение внутреннего мира.

Композиция «Преподобного Сергия Радонежского» также соответствует житийному этикету. Язык, которым написано произведение Зайцева, безусловно, далек от “высокой книжности” языка Епифания, т.к. автору необходимо было ввести читателей в атмосферу того времени, иначе многое из жизни святого осталось бы непонятым.

На протяжении всего произведения писатель сравнивает преподобного Сергия с Франциском Ассизским, вернее, противопоставляет их. Чтобы помочь читателю яснее представить себе облик святого, Зайцев вводит в очерк небольшие фрагменты, где раскрывает черты, присущие преподобному Сергию. Для Зайцева было важно показать Сергия именно русским святым. Но от принципа абстрагирования автор и здесь не отступает. Черты, присущие Сергию, складываются не в характер, свойственный одному человеку, но в тип, объединяющий в себе особенности, присущие русскому национальному характеру. Зайцев не случайно подчеркивает национальные черты Сергия. Писателю было важно опровергнуть мнение о русском народе как о народе-богоборце, распространившееся в мире после событий 1917 года. Всей своей жизнью преподобный Сергий доказывает несостоятельность такого представления.

Читать еще:  Самый точный гороскоп бесплатно по дате рождения составить, рассчитать, заказать. Персональный гороскоп

В очерке Бориса Зайцева “Преподобный Сергий Радонежский” присутствует немало черт, сближающих произведение писателя с образцами агиографической литературы. Можно сказать, что очерк о великом подвижнике является опытом реконструкции жанра жития, явившимся первым шагом Зайцева на пути к созданию новой, воцерковленной, литературы.

Вместе с тем писатель, несомненно, использовал в работе над своим произведением существующие исторические труды об основателе Троице-Сергиевой Лавры, что также не могло не повлиять на поэтику очерка.

Рассматривая особенности “Преподобного Сергия Радонежского”, М.М. Дунаев пишет: “Зайцев в своем труде в значительной мере именно историк, вызнающий смысл святости для судеб России”. Действительно, цель автора – рассказать о жизни великого святого и тем самым приблизить читателя к постижению Святой Руси – не была бы достигнута столь полно, если бы Зайцев стал строго придерживаться агиографического канона, не привнося в него ничего нового. Писатель создавал свое произведение для светского читателя, обладающего секуляризованным сознанием. Язык житийной литературы остался бы чужд для подобной читательской аудитории. По этой причине Зайцев совершает переложение жития преподобного Сергия на мирской язык, привнося в жизнеописание святого элементы историографии.

Само обращение писателя к личности Сергия Радонежского было обусловлено, прежде всего, теми событиями, которые произошли в истории России ХХ века. Преподобный Сергий особенно почитался в среде русской православной эмиграции. Имя этого святого получило основанное в июле 1924 года в Париже Русское церковное подворье, при котором через год был образован Православный богословский институт. Для многих людей, оказавшихся в изгнании, преподобный Сергий, благословивший Димитрия Донского на битву с ордой, олицетворял собой силу, способную противостоять ужасам войн и революций, и являлся залогом будущего возрождения России.

Сходство исторических эпох обусловило наличие в очерке Зайцева двух временных пластов. Рассказывая о жизни и делах преподобного, автор неоднократно проводит параллели между событиями XIV и XX веков. В центре внимания Зайцева-историографа находится, безусловно, благословение Сергием русского войска во главе с князем Димитрием. Размышляя об этом поступке преподобного, писатель возвращается к событиям ХХ века и пытается ответить на вопрос о сопротивлении злу силой.

Вопрос об отношении к “новой орде” был актуален не только для Бориса Зайцева, но и для всего русского Зарубежья. Споры о Белом движении, Добровольческой армии, с оружием в руках выступившей против богоборческой власти, не утихали в среде эмигрантов с первого дня изгнания.

Преподобный Сергий – один из немногих святых, чья личность привлекает к себе внимание не только агиографов, но и историков. Одно из исследований – “О преподобном Сергии” (историческая выпись) – принадлежит перу императрицы Екатерины Второй. Известны труды о жизни Сергия, созданные выдающимися русскими историками Н.И. Костомаровым (“Преподобный Сергий”) и Е.Е. Голубинским (“Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра”).

В работе над жизнеописанием святого, Зайцев избежал политизации образа Сергия. В этом автор очерка расходится с историками, видевшими в Сергии, прежде всего, государственного деятеля. Поэтому, отмечая в очерке Зайцева элементы историографии, не следует забывать о том, что это историография особого рода, вскрывающая в событиях материального мира их духовный смысл.

К такому осмыслению личности и судьбы преподобного Сергия близка точка зрения историка В.О. Ключевского, который в своей работе “Значение преподобного Сергия для русского народа и государства” соединил исторический и церковный взгляды на роль святого в судьбе России.

Зайцев, несомненно, разделяет подобную точку зрения. Писатель указывает еще на один подвиг преподобного – распространение монастырей, в которых продолжилось духовно-нравственное воспитание народа, начатое Сергием. По мнению автора, именно благодаря “Игумену земли Русской” появился новый тип человека, способного победить “в поединке с ханом”: “Исторически Сергий воспитывал людей, свободных духом, не рабов, склонявшихся перед ханом. Ханы величайше ошибались, покровительствуя духовенству русскому, щадя монастыри. Сильнейшее – ибо духовное – оружие против них готовили “смиренные” святые типа Сергия, ибо готовили и верующего, и мужественного человека. Он победил впоследствии на Куликовом поле”. Такова историографическая концепция автора очерка.

В очерке “Преподобный Сергий Радонежский” Борис Зайцев соединил черты как житийной, так и историографической литературы, но, оставаясь при этом, прежде всего, “православным человеком ” и “русским художником”, автор смог напомнить читателям о жизни и подвиге великого святого, призванного вновь разбудить в народе уснувшие духовные силы и указать путь к возрождению России.

Источники:

http://www.litmir.me/br/?b=219046&p=1
http://sochinyshka.ru/b-k-zajcev-prepodobnyj-sergij-radonezhskij.html
http://stsl.ru/news/all/agiograficheskoe-i-istoriograficheskoe-v-ocherke-borisa-zaytseva-prepodobnyy-sergiy-radonezhskiy

Ссылка на основную публикацию
Статьи на тему: